У некоторых Иных не бывает будущего...
Зеркало! Я всего лишь зеркало. Зеркало мира. Гирька, бросаемая сумраком на подвешенное блюдце весов, когда нарушается равенство сил Света и сил Тьмы.
У Света появилась Великая волшебница. У Тьмы столь же сильного адепта не появилось. Свет получил шанс расправиться с Тьмой раз и навсегда.
Но Света без Тьмы не бывает. И поэтому сумрак породил меня. Нашел странного Иного, так и не склонившегося ни к одной из сторон. Иного с девственно чистой аурой, и окрасил ко Тьме. Отобрал прежнюю память и наделил способностью отражать и впитывать чужую силу. Чем сильнее меня бьют, тем сильнее я становлюсь. Прыгаю на очередную ступеньку. А когда прыгать становится некуда – вершина, а выше только вечность и сумрак в Зеркале пропадает нужда. Потому что Зеркало становится способным, в свою очередь, нарушить равновесие.
Меня ждет сумрак. Сумрак навсегда. Не знаю, что будет с телом Виталия Рогозы, до недавнего прошлого – Иного без судьбы. Не знаю, что будет с его памятью и личностью, в каждый приход Зеркала все складывается по-разному. Я знаю только то, что тот я, который осознал себя в стылом николаевском парке по пути к поезду на Москву, исчезнет навсегда, обратится в бесплотную и беспомощную тень, в призрачного обитателя сумрака.
Или просто в часть сумрака... не такого уж инертного сумрака, как все привыкли считать...
Я понял все это в краткий миг перед тем, как впитать всю, без остатка, мощь Светланы, вообразившей, что потеряла Антона Городецкого. Вообразившей из-за странного каприза реальности, из-за того, что я вошел в зал Трибунала с точно таким же плейером, как у Антона, с копией его диска в плейере и с любимой песней Антона на устах и в душе. А еще я понял, что Инквизиция знает правду. Но никто из Инквизиторов не произносит ни слова, чтобы успокоить Иных Москвы, поверивших в мою гипотетическую схватку с самим Антоном и в то, что в этой схватке Антон погиб.
Светлые знали его любимые песни...
– Умри!
Я не умру, Светлана. Вернее, умру, но не сейчас. Я – Зеркало. Пытаясь меня уничтожить, ты слабеешь, а я лишь становлюсь сильнее. Я уже вижу, что ждет тебя – медленное, растянутое лет на тридцать—пятьдесят восстановление так бездумно растраченных сил. По крохам, по крупицам предстоит тебе собирать потерянное. Три, а то и больше десятка лет – время, вполне устраивающее Тьму, время, позволяющее подготовиться к следующей попытке равновесие нарушить, неясно пока – какой стороной. Тебя ждут годы, за которые ты можешь обрести счастье с Антоном, а можешь и не обрести.