– У нас хорошее пиво. Но – не замечательное. Как и в России, впрочем.
Антон поморщился, будто вспоминая вкус отечественного пива. Но сказал совсем другое:
– Я этим летом был в Венгрии. Венгерское пил. «Дрехер»... чуть ли не единственный их сорт.
– И?
– Лучше бы я выпил скисшей «Балтики». Эдгар усмехнулся. Даже после легкого напряжения памяти он не сумел вспомнить ни единого сорта венгерского пива. Впрочем, если Антон так о нем отзывается, лучше и не помнить. В пиве собеседник разбирался, причем разбирался великолепно. Светлые вообще любят плотские удовольствия – это приходится признать.
– А эти... доблестные воины... пьют свои родные помои. – Антон кивнул в сторону американцев. – Миротворцы... Асы Геринга...
«Печено вепрево колено» давно было съедено – и Эдгаром и Антоном. И пива уже было выпито достаточно, чтобы у обоих слегка заблестели глаза, голоса стали громче и непринужденнее.
– Почему Геринга? – удивился Эдгар. – Это ж не дойчи, это американцы.
Антон терпеливо, словно ребенку, объяснил:
– Асы ВВС США – не звучит. Ты какое-нибудь краткое и звучное наименование американских ВВС знаешь?
– Не знаю.
– Ну ладно. Пусть будут асы Клинтона. Немцы хоть знали, что против них такие же летчики воюют, а эти сыпали бомбы на селения, где всей обороны – зенитка времен Второй мировой... И еще награды за это получают. А ты спроси – у них святое вообще в жизни что-нибудь есть? До сих пор считают, что Прагу в сорок пятом они освободили.
– Святое? – усмехнулся Эдгар. – А зачем им святое? Они солдаты.
– Знаешь, Иной, мне кажется, даже солдаты должны оставаться в первую очередь людьми. А у людей обязано быть что-то святое в душе.
– Для начала необходимо, чтобы имелась душа. А потом уж святое. О! А мы сейчас спросим!
Мимо столика как раз протискивался румяный заокеанский летчик, сверкая нашивками и прочими галунами. Кровь с молоком, гордость техасщины или оклахомщины. Летчик скорее всего возвращался из сортира.
– Извините, офицер! Могу ли я задать вопрос? – на хорошем английском обратился к нему Эдгар. – У вас есть в жизни что-нибудь святое? Что-нибудь заветное?
Американец встал, словно споткнулся. Инстинкт подсказывал ему, что военный самого-самого лучшего государства на земле обязан держать марку и дать достойный ответ. На лице отобразилась мучительная работа мысли, и вдруг – вспышка! Озарение. Американец понял, что святое для него все-таки есть. Он расплылся в горделивой улыбке.
– Святое? Конечно, есть! «Чикаго буллз»...
Даже маги не поняли, шутил он или был вполне серьезен.
– Это как шахматная партия, понимаешь? – объяснял Эдгар. – Начальство просто двигает по доске неперсонифицированные фигурки – нас.