По мере прочтения записочки, приложенной к рукописи, - такое унылое разочарование появилось у него на лице, каковое он и не пытался скрыть.
Но в голове постукивали молоточки, работали шестеренки, крутился моторчик, и он сказал, с некоторым усилием рассмеявшись.
- Господи, ну надо же! Это опус моего старинного приятеля Леонида! Мы в юности когда-то с ним писали роман о себе, потом переделывали в сценарий, - он пролистнул последние страницы, чуть задержавшись на них, и продолжил, - бедняга, он живет теперь в каком-то Мухосранске... Скука и тоска. Тоска и скука. Но я все же посмотрю, что можно сделать для бедолаги... Ула, ты помнишь Леонида?
А сам думал не о Леониде, а о том, как эта рукопись могла попасть к старику "из Ниццы" и теперь - к Максу? Неужели из-за неё погиб Родька?! Не может этого быть! Тут какая-то подстава, но какая, в чем? Сходу ничего не поймешь, это надо со всех сторон разглядеть, а расспрашивать нельзя, здесь, в конечном счете, его враги!
- Конечно, - услышал он ответ Улиты, - а ТЫ его помнишь? Удивительно!
- Чего тебе удивительно?
- А того, что он писал тебе и ты ни разу не ответил ему, ни разу! Когда ТЕБЕ было надо - ты писал! Да, ладно, что я разош - лась.
Макс потянулся за оливкой, и очень неловко. Баночка опрокинулась и соус пролился, - как бы это поизящнее выразиться, - в ширинку элегантных штанов Казиева.
Казиев сначала не понял, что произошло, но когда почувствовал, тут уж не до вежливости!
- Подонок! Это ты нарочно! Перед своей древней любовницей изгаляешься!
Это были его последние слова.
Казиев тут же был выброшен на лестницу, туда же полетели его розы и торт. Рукопись осталась у них.
Из-за двери, с лестницы, зловеще донеслось, - ну, наркоман трахнутый, я этого так не оставлю.
И стало тихо.
Макс рассмеялся, а Улите почему-то захотелось заплакать.
- Макс...
Он моментально её понял.
- Это было очень некрасиво? Мне уйти?..
- Все сложнее, Макс, только не обижайся. Это не из-за Казиева... Мы потом поговорим, хорошо? - Сказала она, изнемогая от желания остаться одной.
Макс ушел. Исчез.
Выйдя из подъезда, он увидел Казиева, который, стоя в арке, оттирал платком свои тонные брюки.
Услышав шаги, обернулся.
Лицо его исказила злоба.
- А-а, юный альфонс! Что ж не остался на объедки?..
И тут же получил ощутимый удар в челюсть.
Мгновенно сплюнув кровь, потрогав зубы, Казиев завизжал.
- Я усажу тебя за хулиганство, за драку, членовредительство!
- У моего отца столько денег, что все адвокаты меня защитят! (Макс не терпел упоминать своих богатых родителей, но сейчас - захотелось. Он альфонс! У них с Улитой настолько высокие отношения... Теперь она перестанет общаться с ним. Его злобная шутка нарушила что-то... Из-за трусливого творческого импотента! Ничтожества!) Альфонсом я не могу быть, папочка с мамочкой всегда помогут. - Сказал гнусным голосом лже-пай-мальчика Макс, идя напролом: чем хуже, тем лучше!