— Так ведь помер, лапушка маленький, месяц уже, как помер.
— От чего же он… помер? — Далила закрыла глаза и неожиданно почувствовала слезу под ресницами на щеке.
— Ну, от чего они маленькие помирают? Может, сглазил кто. Кричал, кричал — и помер. А ты и плачешь? — забеспокоилась она и вдруг заревела громко, сиреной.
Далила в ужасе открыла глаза.
— И-и-и что ж ты такой маленький, не находился, не нагулялся!.. И-и-и не наговорился с мамушкой, не намиловался с девушкой!.. — кричала Муся, обхватив голову руками и покачиваясь. — Света белого не видел, по рекам-морям не ходил, по небам не лета-а-ал! — Она вдруг замолчала, словно выполнив положенное, и утерла рукой под носом. — Безотцовский он у меня был, — сообщила она спокойным голосом. — Но это жуткая история.
— А где… Как ты Илию встретила?
— А на вокзале и встретила. Иду, молоком заливаюсь, плачу, вот и встретила. Я в Москву приехала узнать про поезд.
Далила уже не слышала. Она спала.
Ева звонила в дверь, прислушиваясь. Подъехав к пятиэтажке и осмотрев ее, расцвеченную желтыми, зелеными и красными окнами, она вздохнула и вошла в подъезд, в который утром вошел Хрустов. По четыре квартиры на каждой площадке как минимум. На первом этаже на окнах двух квартир не было решеток, Ева сразу отмела их. Потом она просто пошла, звоня в каждую дверь, если за этой дверью: не кричали дети, не лаяли собаки, не стоял дружный гомон веселого застолья, — так что получалось, что на площадке она звонила по одному-два раза, крича на вопрос «Кто там?» — «Это я». Ее рассматривали в глазок и говорили, что все дома. Если спрашивал детский голос или дверь просто распахивалась, Ева сразу бормотала извинения.
Она звонила в хорошо укрепленную дверь на третьем этаже длинным требовательным звонком второй раз. За дверью кто-то был, Ева, не дожидаясь вопроса, крикнула: «Это я!» — физически ощущая, что ее рассматривают в глазок.
Хрустов, лежа на кровати в майке и цветных широких трусах, слушал музыку в наушниках, а Пеликан возился на кухне, когда в дверь позвонили.
Пеликан подошел к двери на цыпочках и посмотрел в глазок.
Он на цыпочках прошел в комнату и тронул Хрустова за ногу. Отстрельщик сдернул наушники. Пеликан показал рукой себе за спину.
Хрустов легко скользнул с кровати и прошел к двери. Наклонившись и взглянув в глазок, резко отвернулся от двери и выпрямился. После чего схватил Пеликана за шкирку и затащил в шкаф, завалив его сдернутыми вешалками с одеждой, вынул свое оружие из навесного шкафа над входной дверью, крикнул: «Минутку!» — подбежал к кровати и запрятал тяжелый «кольт» под подушку. Вздохнул, выдохнул, подошел к входной двери и открыл ее.