Ева встала сбоку от двери и смотреть в глазок не стала.
— Просунь под дверь.
— Я просуну, пожалуйста, только распишитесь в получении, — попросили из-за двери.
Медленно вползал по полу длинный конверт.
Ева взяла его, стараясь держаться сбоку от двери, и оторвала приклеенную белую бумажку. «Получено — подпись». Она перевернула конверт и прочла: «Комлевой Е. Н, лично в руки. Гриф — 086 — секретно. Доставка курьером».
Надорвав бумагу, достала небольшой лист, написанный от руки. Прочла его и открыла дверь.
Курьер улыбался всеми тридцатью двумя зубами.
— Ты что это пакет секретный засовываешь неизвестно кому под дверь? — спросила она, вдохнув запах молодого разгоряченного тела и навязчивыи, горьковатый — ядовитой жевательной резинки.
— А мне сказали, что дверь вы на звонок просто так не откроете, а если откроете, значит — это не вы.
— Ладно, это не я. Свободен.
— Это вы. Распишитесь. Мне показали вашу фотографию.
— Что, так серьезно? — прищурилась Ева.
— А я не завтракал, — решил снаглеть курьер и покраснел, не в силах отвести от Евы глаз.
— Отлично! — обрадовалась Ева. — Беги в магазин во дворе, а то сейчас Муся проснется, потребует еды. Вот деньги. Хватай всё подряд и на все.
— Это же много, — удивился розовощекий молодец, отведя наконец от нее глаза и рассмотрев, что ему сунули в руку.
— Ты не знаешь Мусю, — вздохнула Ева.
Когда он прибежал через полчаса, увешанный пакетами, его встретили за накрытым столом радостно, как Деда Мороза.
Пакеты отобрали, предложили стул, но он стоял, оторопев.
— Да что же ты, садись. Знакомься, это моя подруга, это — няня, а это мои дети. — Ева взяла у Муси из рук мальчика, его теперь кормили первым.
Не закрывая грудь, Муся наклонилась над кроваткой к девочке, и грудь свесилась тяжело, белая-белая, стекающая вниз яркой каплей соска.
— Спасибо, — пробормотал курьер, — я на службе, вы же понимаете. Мне пора.
— У тебя проблемы, — сказала Далила Еве, когда он ушел. — Ты эпатируешь внаглую.
— Да ладно тебе. Не эпатирую я, а хвастаюсь.
— Хорошо хвастаться, когда дети накормлены, а пеленки постираны и ночью ни разу не надо было вставать. Один ребенок, кстати, мой. Кеша, не увлекайся сладким. Если бы не Илия…
— Неужели похвалишь? — улыбнулся Илия.
— А я потом поем, после вас, чтобы вы не переживали, — объявила Муся, быстро оглядывая стол. Она, как всегда, кормила, расхаживая по комнате. — А потом приберусь, постираюсь, поглажу и гулять пойдем. Да, ясочка моя? — спросила, наклонившись к осоловевшей маленькой Еве.
Миша Январь и майор Карпелов, проснувшись, пошли бродить по округе, отыскивая работающие в воскресенье ксероксы. В два часа дня у Карпелова запищал телефон, его просили приехать в отделение милиции и забрать бритого парнишку с забинтованным ухом. Разговаривать он хотел только с Карпеловым.