Все в белом. Потолок белый, шторы на окнах - тоже, стулья из белого пластика, белая простыня на родном животе (Платон пошевелил рукой и убедился это его пальцы на его животе), белый колпак на женщине в белом халате. На подоконнике в трехлитровой банке стоял огромный букет красных роз.
- Безвкусица, - сказал Платон.
- Что вы сказали? - склонился над его лицом колпак.
- Очень яркое пятно на стерильном фоне.
- Как вы себя чувствуете? - заботливо поинтересовался далекий женский голос.
Платону очень хотелось объяснить, как именно он себя чувствует - словно ему только что выдрали верхние и нижние коренные зубы справа, употребив для этой процедуры ударную дозу обезболивающего. Теперь щека онемела, губы справа тоже, язык плохо слушается, наркоз дошел даже до глаза - полуприкрытый, он не желал ни моргать, ни открываться пошире. А так как Платон, всю сознательную жизнь трепетно относившийся к состоянию зубов, наверняка сопротивлялся, то его пришлось привязать, или даже немножко побить, потому что пошевелиться нет никаких сил - все тело болит и ноет.
Платон открыл рот, пошевелил языком, потом решил ощупать зубы справа, но с удивлением убедился, что правая рука слушается плохо - не то что залезть в рот и все ощупать, пальцы, едва шевелятся!
- Вот видите! - многозначительно сказал женский голос. - И вы еще легко отделались!
- Меня зовут Платон Матвеевич Омолов, - кое-как произнес Платон. - А вы кто?
- А я врач-невролог, Таисия Ивановна, будем знакомы.
- Что со мной было? - решился спросить Платон.
- Микроинсульт, - с готовностью пояснила врач. - Но не беспокойтесь, вы, верно, в рубашке родились.
- Нет, - заметил Платон, - я родился абсолютно голым.
- Вот и шутите уже, это хороший признак.
- А ноги у меня не отрезаны? Я их совсем не чувствую.
- Нет, ноги в порядке. Мы еще будем повторно диагностировать причину отсутствия реакции на раздражение, - врач откинула простыню и ткнула куда-то иголкой.
- Ой! - сказал Платон.
- Вы чувствуете? - вскочила она.
- Нет, но мне страшно, когда кто-то размахивает большущей иглой в таком месте.
- Все образуется, - она закрыла простыню. - Удачей оказалось и то, что вы упали в десяти метрах от железнодорожного полотна.
- То есть, - флегматично уточнил Платон, - под поезд я не попал.
- Нет, я хотела сказать, что вы свалились на рельсы с таким грузом сверху!.. Как минимум должны быть множественные переломы, а у вас - ничего. Скорей всего у вас еще не прошел шок, постепенно реакции восстановятся. Посетителей примите? - спросила она.
Платон задумался. Последнее, что он помнил, - это машину "Скорой помощи" и странных санитаров, дерущихся с ним. Потом, оказывается, он упал у каких-то рельсов с большим грузом на себе. Нет, одному ему не разобраться.