Стоит березка над рекой,
И до нее достать рукой...
Она кивает Устеньке, и та подхватывает:
Но как к березоньке пройти?
Водой залиты все пути...
ведет ее высокий сильный голос. "Но как пройти, но как пройти?" допытывается гармонь.
Я сижу зачарованная. За окном зима, а мне кажется, что сквозь морозные узоры на стекле я вижу яркое лето и тонкую березку, стоящую у воды. Ребята притихли, и взрослые сидят задумавшись. Тетя Маша, подперев щеку рукой, глядит не мигая на елку, и огоньки от елочных свечей пляшут в ее широко раскрытых глазах. И Алексей Иванович смотрит куда-то вдаль, и тяжелая складка залегла у него на лбу. Может быть, он тоже видит белую березку возле реки, а может, думает о том, что весной снова зальет луг и заречанцам опять не управиться с сеном. Феня негромко вздыхает.
- Что-то грустное затянули, - недовольно ворчит тетка Поля.
- Можно и веселое, - говорит Коля, снова бросая взгляд на Устеньку, и из-под его пальцев летит песня, от которой ноги сами просятся в пляс. На середину комнаты выходит наш отец и начинает лихо отплясывать вприсядку. Вера Петровна подталкивает нас с Зинкой, и мы, выскочив вперед, как пчелы, вьемся вокруг него. Зинкины ботинки с облупленными носами выделывают такое, что я только рот раскрываю от удивления. Вот так Зинка! Она кружится с такой легкостью, что я рядом с ней кажусь неуклюжим теленком. Мне становится так обидно, что я готова зареветь. И вдруг в проталину на окне я вижу чье-то лицо. Любопытные глаза обшаривают комнату. "Это же Петька!" догадываюсь я. Быстро оглянувшись, я показываю ему язык. Петькина голова исчезает, и мне вдруг снова становится легко и весело.
Поздно вечером, когда почти все расходятся, бабушка гасит лампу. В комнате от елочных свечей таинственно, как в сказке. Самодельные свечки, потрескивая, догорают, и бабушка ходит вокруг, как пожарник, наблюдая, чтобы не вспыхнули все наши бумажные украшения.
Зинка, Ленька, Павлик, Танька и я сидим под елкой. За перегородкой, тихонько напевая, мама укладывает Лилю спать. А в кухне разговаривают отец с Алексеем Ивановичем и тетя Маша.
- Ведь я не за себя стараюсь, не о себе хлопочу, - доносится взволнованный голос Алексея Ивановича. - Колхоз гибнет. Не вытянуть нам одним.
- Подожди, не горячись, - говорит тетя Маша, - не во мне да не в Егорыче тут дело...
Я напряженно вслушиваюсь. Неужели мой папка, такой умный, добрый и сильный, не может сделать, чтобы и в Заречье хорошо жилось?
- Вынесем вопрос на правление, обсудим... Думаю, сможем вам помочь, говорит отец, и я верю, что это не пустые слова.