Ассоль мотыльком запорхала по палубе и с разгону повисла на моей шее.
- Замечательно! Сказка! - Жарко шепнула в ухо.
- Не поняла. Речь идет о страстной ночи или обручении?
- Ну, какая ты, честное слово! Аркадий не такой! У него и в Москве хватало поводов для всего этого. Но ему надо вначале воздвигнуть для желанной женщины чертоги, а уж потом завладеть ею.
- Чего, чего воздвигнуть? - Поразилась я наивному лепету Аськи.
Это он ей так мозги запудрил или она сама придуряется? - Задумалась я, но от дальнейших расспросов воздержалась. Не нужны они мне - ответы. И правды знать не хочу. Ни про них, ни про себя... Сегодня на палубе Аркадий впервые вплотную подступился ко мне, осыпал комплиментами, намеками... Не хочу знать, почему и зачем. Ведь прогулка идет к концу и мне так хочется домой, и так надоело киснуть в "сливках общества"...
...Я зажмурилась, погружаясь в ванну по самые уши и кто-то изнутри моего разнеженного бурлящей водой тела хихикнул: Врешь! Ты ещё надеешься на нечто особое.
Выключив форсунки, я села и в тишине, глядя на себя в запотевшую зеркальную стену, с удивлением подумала: неужели это я - жалостливая, сердобольная, топавшая по вызову придурковатого пьянчуги в вонючую коммуналку, наслаждалась пропастью, разделившую нежащихся на палубе увеселительного теплохода людей и тех - убогих, хворых, полуголодных, что остались на берегу, на части суши, называемой родиной? Неужели это меня подругу жизни Сереги Баташова, волнует внимание сомнительного дельца с красивым лицом и повадками аристократа? Волнует настолько, что прикосновение его пальцев к моему плечу я ощущаю как ожог?
Он здорово все углядел - и нежную розовость кожи, словно золотой пыльцой осыпанной веснушками, и даже то, что я вполне могла бы щеголять в мини-бикини, не стесняясь показать телеса.
На улице меня все ещё называли "девушка", а парни-сопляки пытались завязать знакомство. Серж всегда говорил, что у его жены необыкновенно волнующая, зазывная и в то же время гордая, походка. Не знаю. Впервые увидав себя на видеопленке, я ужаснулась - самоуверенная, зрелая дама прогуливалась среди сосен, откидывая назад распущенные волосы небрежным, но глубоко кокетливым движением. Я представляла себя более сдержанной, даже суховатой, и, уж если честно, более юной. Временами я бесилась от недовольства собой, а порой нежно любила свои недостатки - эту незагорающую кожу, каштановые волосы - очень сухие, жесткие, как конский хвост, но послушные и пышные. Эти серые, прозрачные глаза и россыпи деревенских веснушек на тонком, с ахматовской горбинкой носу.