Тотас сидел согнувшись и кашлял, как будто его легкие были готовы выпрыгнуть из груди. Рекаа с беспокойством следила за ним, а Заранта сидела рядом. Копейщик боролся с кашлем, зажимая рот костлявым кулаком, Заранта поддерживала его изможденное тело. Положив его голову себе на плечо, она шептала ему на ухо слова утешения, и по ее щекам катились слезы.
Базел встретил ее взгляд, в котором читались тревога и гнев – не на него, а на что-то бывшее причиной этих мучений. В ее глазах была и тихая просьба, и градани, медленно кивнув, снова лег и отвернулся, предоставив Тотасу вести свою одинокую борьбу с болезнью.
Он отчаянно кашлял не меньше четверти часа. Когда Базел минут через двадцать перестал притворяться спящим и открыл глаза, ничто в лице Тотаса не выдавало только что пережитых страданий. На следующее утро Базел дипломатично сделал вид, что не замечает, как Тотас чуть медленнее, чем вчера, седлает лошадь. Заранта могла играть какую угодно роль, но ее преданность своему телохранителю обезоруживала Базела. И он восхитился мужеством Тотаса, когда тот взлетел на лошадь, как будто ничего не случилось.
* * *
В Коре они остановились, чтобы пополнить припасы.
У них было слишком мало денег, чтобы посылать за покупками градани, при виде которых любой торговец поднял бы цены втрое, поэтому на рынок отправились люди, и Заранта добилась на этом поприще такой завидной экономии, что Брандарк, которому она вернула кошелек, переглянувшись с Базелом, вручил ей его обратно, предложив отныне взять на себя обязанности казначея отряда.
Она купила еще несколько одеял, привезла добавочный зерновой фураж, ведь с холодами травы на полях, которой могли питаться животные, становилось все меньше. Базел ощутил прилив оптимизма. Ничто не могло устранить неизбежных тягот их похода, но путешествовать в обществе Заранты оказалось выгодным.
Ясная погода продолжалась еще несколько дней. Ночи становились все холоднее, Тотас постоянно испытывал боль. Но если не считать нескольких приступов кашля – к счастью, не таких мучительных, как первый, – он не выказывал никаких признаков слабости. Базел скоро осознал, насколько это мужественный человек. Его болезнь была непрекращающейся и изматывающей битвой, более страшной, чем те сражения, в которых приходилось участвовать Базелу, и Тотас боролся с потрясающей стойкостью. Базел был сам удивлен чувством гордости, охватившим его в тот день, когда он понял, что может назвать этого человека другом.
Это оказалось легче, чем он предполагал, когда только познакомился с Тотасом и Зарантой. Тотас был немногословен, но его слова всегда были исполнены значения. Его преданность Заранте заслужила уважение градани, а несгибаемая доблесть завоевала сердца обоих.