А приходила мать в себя - измученная, глупая, виноватая и сидели они вдвоем, обнявшись на узкой кровати с провисшей панцирной сеткой, сидели и плакали: "Одни мы с тобой на свете, сиротинушки..."
Рано поняла девочка, что надо брать ответственность и за мать и за себя в свои руки, иначе не выжить. Кобелей пьяных метлой разгоняла, пару раз за милицией бегала, подружив с участковым - отвадила-таки алкашей от дома. Но поздно было - пила мать горькую, проваливаясь по несколько дней в тупые запои.
Еще на практике в девятом классе определилась Лана в Промтоварный магазин, да там и осталась - помощницей продавца, а потом и до Зав.секции дошла, окончив специальные курсы. Смекнула, что торговля самая прибыльная в наши дни сфера. На школьных диспутах все галдели: "мечтаю стать космонавтом", "физиком", "учителем", а то еще, аврал - "на целину, ура!" При этом хлеб брали по талонам и по пол дня за колбасой и мукой толкались. А Ланке все в магазине принесут - самый дефицит, за это она своим девчонка что-нибудь импортное под прилавком придержит. К тому же и по подружкам пройдется, с их матерями - офицерскими женами пообщается - кому пудру, кому колготки или бюстгальтер предложит, а переплата - совсем мизерная, зато - с доставкой на дом.
Женька Дорогова была на четыре года младше Светланы. В школе они вообще не видались, а вот в подъезде довольно часто. Всего один этаж разделял дворницкий полуподвал и полковничьи апартаменты, а вот в социальном плане - бездна. Это только в лозунгах пишут: "нынче всякий труд в почете" и сни- мают в кино симпатичных дворников с усами и в белых передниках с номерной бляхой. А в жизни совсем другой расклад. Видела Чекануха Рая из своего урезанного оконца, как выходила к казенному газику полковничья жена под руку с супругом, в каракулевой длинной шубе и модных румынках - в Москву, наверное, в Большой театр ехали! А духами - так и прет, даже помойку перешибает, это не какой-нибудь там "Шипр" или "Кармен". Наверное Рижские. И Ланку Татьяна Ивановна к своей Евгении - отличнице близко не подпускала, дурного влияния улицы опасалась. Да и правильно делала, не чета ее дочери - безотцовщина подвальная. Вот картинка к примеру: моет Ланка подъезд с вонючей тряпкой по лесенкам корячится, а перед дороговской дверью жених с букетом к звоночку тянется. Да, какие уж там, подруги!
И все же, как ни странно, не было у Евгении более близкой наперсницы, чем вульгарная Ланка, да и ту, компанией не оби- женную все в полковничий дом тянуло: что-то подхватывала она от Евгении, уча ее уму-разуму, неуловимое, но ценное. Вроде школы благородства что ли. Потому что была Евгения явно, не от мира сего, а скорее от того, другого, о котором грезила Ланка.