Куяла решил было пойти поесть и стал одеваться, как в дверь постучала хозяйка. Он вспомнил, что обещал помочь ей сегодня. В церковном приходе на рождество надумали изобразить перед паствой некое подобие Марии с Младенцем. И хозяйке даже разрешили ради такого случая взять из магазина, где она работала, дамский манекен и подвенечное платье. Теперь задача заключалась в том, чтобы доставить все это на Пенгеркату. Ну как было не выполнить ее просьбу! Куяла обычно выполнял все просьбы своей хозяйки. Это была шестидесятилетняя женщина, маленькая, полная и необычайно живая. Муж ее умер лет десять тому назад. Хозяйка рассказывала, что это произошло с ним в одночасье: он вдруг проснулся среди ночи, точно что его толкнуло, сорвал с потолка люстру и перебил в ней лампы. Все до единой! И умер. Просто наказание господне!
У хозяйки было пять взрослых дочерей, рослых белокурых красавиц. Младшая была замужем за шведом-лесорубом. Они гостили всю осень в Финляндии, а к рождеству уехали домой. И Куяла познакомился с ними. Лесоруб играючи перестегал для тещи все одеяла и тюфяки. Дело в том, что он изнывал от скуки: по-фински не понимал ни слова, жена у него в переводчиках ходила. Ко всему прочему лесоруб еще принадлежал к секте пятидесятников. И каждый вечер он упрашивал Куяла через переводчика пойти с ним на религиозное собрание. Куяла с трудом отговаривался, ссылаясь на то, что его ждут в другом месте. А сам уходил на весь вечер бродить по улицам. Он сначала заходил в библиотеку. Завсегдатаями ее были весьма своеобразные личности, и Куяла долго не выдерживал в их странном обществе и сбегал. Один старикан все вечера напролет запоем читал Рунеберга {Рунеберг Йохан Людвиг (1804-1877) выдающийся финский поэт.}, вроде бы даже наизусть учил: уткнется в одну строчку, потом прикроет глаза руками и все бормочет, бормочет.
Однажды хозяйка игриво спросила Куяла, с кем это он проводит вечера, на что тот скупо ответил, что друзей у него хватает. Вообще, если б хозяйка не задавала ему вопросов, разговор бы у них так и не завязывался, потому что Куяла отличался исконно финской молчаливостью.
И теперь, в магазине, он бережно, точно ребенка, снял манекен с витрины и молча подал его хозяйке. Та ловко раздела его. Кукла была до умопомрачения похожа на голую женщину. Не будь рядом хозяйки, Куяла разглядел бы ее получше, но тут он лишь потупил взор. Куклу завернули в одеяло, из-под которого высовывались голые до колен, соблазнительные ножки. Они пешком протащились по Питкясилта, и он готов был сбросить ее вниз, так тяжело оказалось ее нести.