Приближался к завершению курс университетских занятий. И чем ближе к концу, тем сильнее Эдмонд ощущал неудовлетворенность. Все чаще и чаще посещало его ощущение ненужности, ибо ему так и не удавалось найти достойную точку приложения своих сил и энергии. Странный человек впервые понял, что такое одиночество.
«Я заблудился в вязком тумане, — размышлял он, — и нахожусь от конца познания так же далеко, как и все окружающие меня тупицы».
Тогда вторая часть его сознания возражала:
«Я не имею права так говорить, ведь до настоящего времени не предпринял самой ничтожной попытки добиться счастья, а лишь плыл по течению, полагаясь на волю случая».
И тогда в его уме созрел план. Не собираясь открывать практику, он со спокойным безразличием получил диплом и расстался с Университетом. Впереди его ждал великий эксперимент, сладость которого он уже ощущал на губах. Если состояние счастья можно описать формулой, он придумает такую формулу и, по крайней мере, для себя решит эту задачу.
Но так несвойственное ему чувство печали все же не оставляло Эдмонда, и обязательные после окончания факультета формальности он исполнил в мрачном молчании. А когда возвратился домой, то вышел из машины и бесцельно побрел пешком мимо обветшавшего с годами здания начальной школы, мимо дома, который оказался домом Ванни, мимо в это летнее время необычно тихой и пустынной средней школы. Полупустые улицы города усиливали ощущение грусти, и чувство одиночества нахлынуло на него с особенной силой.
Впереди сверкнули витрины торговой улицы. Человек шесть зевак что-то оживленно разглядывали за огромным сияющим стеклом. Это оказался зоомагазин: в витрине кривлялась маленькая обезьянка. Эдмонд замедлил шаги, странное чувство двигало им. И тогда он открыл дверь магазина и весьма скоро вышел оттуда, держа в руке обернутую плотной бумагой клетку. Исчез объект внимания, и зеваки медленно разошлись.
«Вот он, мой компаньон, — думал Эдмонд, — моя защита от одиночества. По крайней мере, он будет столь же понятлив, сколь и те, что недавно смотрели на него сквозь стекла витрины».
И он принес маленькое, смешное существо в свой дом в Кенморе.
— Имя твое, — торжественно произнес Эдмонд, — в честь существа, которое передразнивает тебя с меньшим успехом, чем ты его, будет Homo.2 — Сказал он и, стоило обезьянке весело затрещать в ответ, улыбнулся. — Друг мой, твоя любовь и разум будут помощью мне в исполнении предназначенного.
А обезьянка Homo лишь трещала без умолку, гримасничала и трясла тонкие прутья своей клетки. Эдмонд отодвинул засов, и с удивительным проворством прирожденного древолаза маленькое существо вспрыгнуло человеку на колени. И устроилось там с откровенной радостью обретенной свободы, а странный хозяин обезьянки, почти веселясь, следил за ее ужимками, находя в них, пускай временное, но все же освобождение от своего мрачного естества. Со столь непривычной для него радостью юноша забавлялся зверьком и думал: «Это не способное мыслить, но счастливое существо может указать правильный путь существу мыслящему, но почему-то несчастному; посмотрим, смогу ли я завершить круг, и в поисках знания обрести счастье ».