— Итак, мистер Хатауэй, перед вами заявление Агнес Рипли. Что вы можете сказать?
— Во-первых, не знаю, известно ли вам, что я был в отъезде.
— С половины девятого в воскресенье до одиннадцати утра в понедельник — да.
— Именно так. О двух убийствах я узнал, только когда Агнес упомянула о них сегодня днем, в пять часов.
— Вы вернулись домой в одиннадцать и беседовали с инспектором Смитом. Он спрашивал, что вы делали вечером в пятницу, восьмого января, а потом снял отпечатки ваших пальцев. Как, по-вашему, зачем?
— Я знал — точнее, слышал, — что по округе ходят какие-то нелепые слухи. По крайней мере, я считал их слухами. Поговаривали, что Мэри Стоукс будто бы видела труп. Но поскольку трупа так и не нашли, я пришел к выводу, что она все выдумала.
— Хм… так вы слышали эту историю?
— Да, от миссис Бартон и моей жены — последняя упоминала о ней вскользь. А она не сделала бы ничего подобного, если бы считала эту историю вымыслом.
— Вы решили, что инспектор Смит допрашивал вас в связи с этой историей? Тогда вы еще не знали об убийстве Мэри Стоукс?
— Ровным счетом ничего.
— И о трупе Луизы Роджерз, найденном в доме лесника?
— Я понятия не имел, что там нашли труп.
— Чем вы занимались после разговора с инспектором Смитом?
— Работал в поместье. Почти все это время я провел с пастухом. После ленча я ушел в амбар — мы чиним его, на ферме всегда полно работы. Затем я вернулся и начал убирать со стола — мне предстояло сделать много записей. А потом вошла Агнес и устроила сцену.
— А до этого никто не говорил вам, что в округе произошло два убийства?
— Нет — ни пастух, ни другие два работника, с которыми я говорил. И миссис Бартон тоже ничего не говорила Если хотите, можете спросить у них.
Лэм побарабанил по колену.
— Вернемся к показаниям. Так что же? Вы подтверждаете, что мисс Рипли сказала правду?
— Отчасти.
— Не могли бы вы уточнить, в чем именно она не права?
Грант перелистал протокол, просматривая каждый лис.
— Насчет разговора по телефону все верно.
— Луиза Роджерз действительно звонила вам и пожелала увидеться с вами?
— Да.
— И она приезжала к вам?
— Да.
— А что вы скажете о подслушанном Агнес Рипли разговоре в кабинете?
— Она все перепутала. Лучше я сам объясню вам, что произошло. Женщина, явившаяся сюда, была взволнована, сердилась, говорила на беглом английском, но с сильным иностранным акцентом. Неудивительно, что Агнес многое не поняла. Гостья подробно рассказала, как она бежала из Парижа, как попала под бомбежку — не знаю, где именно. Она добавила, что везла с собой много ценных украшений, и их, по ее словам, украл какой-то англичанин. Как только мне удалось перебить ее, я объяснил, что сожалею, но ее история не имеет ко мне ни малейшего отношения. Вообще-то я выразился не так прямо, но надеялся произвести тот же эффект. Тогда она выпалила совершенно безумную историю про то, что она разглядела и запомнила руку вора. Она заявила, что узнает эту руку, если увидит ее вновь. Я опять спросил, какое отношение это имеет ко мне. Она выразила желание увидеть мои руки, поэтому я выложил их на стол, и она пристально рассмотрела их. Это ее успокоило, и она уехала.