Мистер Хоулдернесс представлял собой живой контраст Уильяму — яркие щеки, красивые густые волосы, темные дуги бровей над карими глазами. Зная Катерину с детства, он обращался к ней по имени. Эхо его раскатистого голоса донеслось до Алана, идущего по коридору.
Разговор продолжался минут двадцать. Катерина, обычно не склонная к откровенности, на этот раз не сдерживала себя. Под смущенным взглядом Хоулдернесса она изложила ему детали своих затруднений, вверяясь его влиятельному вмешательству.
— Видите ли, некоторые вещи я продала.
— Моя дорогая Катерина!
— Человеку же нужны деньги. И вообще, почему бы и нет! Тетя Милдред мне их отдала.
Мистер Хоулдернесс был шокирован.
— Что именно вы продали?
— Ну, всякие мелочи — миниатюру Козуэя…
Он в ужасе всплеснул руками.
— Ее так легко отследить!
— Говорю же вам, тетя Милдред мне ее отдала. Почему я не могла ее продать?! Конечно, мне хотелось бы оставить этот этюдик у себя, он был просто прелесть. Романский период — кудри, газовый шарф, — как портреты леди Гамильтон. Ее звали Джейн Лилли, она какой-то их предок. Но мне нужны были деньги, вещи сейчас так дорого стоят. — Это она повторила несколько раз: — Я должна иметь приличествующую сумму денег, вы меня понимаете?
Цвет лица мистера Хоулдернесса приобрел темный оттенок. Он сказал, отступив от своей обычной учтивости:
— По одежке протягивай ножки.
На это Катерина покаянно улыбнулась.
— Моя беда в том, что я люблю дорогие вещи.
Он резко сказал, что она поставила себя в двусмысленное положение.
— Как же вы могли продать не принадлежащие вам вещи! И Джеймс Лесситер это подозревал. Он сидел на том самом стуле, где вы сейчас сидите, и сказал, что уверен в том, что вы выманивали имущество у его матери.
Катерина продолжала улыбаться.
— У него всегда была в характере эта карательная черта. Хорошо, что Рета за него не вышла. Я всегда ей об этом говорила.
Мистер Хоулдернесс зашипел:
— Чш-ш! Он сказал мне, что готов возбудить судебное преследование.
— Мне он тоже это сказал. — Она помолчала и добавила. — Так что мне пришлось к нему пойти.
— Вы ходили к нему? Когда?
— В ту самую среду. Но у него была Рета, и я ушла.
— Моя дорогая Катерина!
— Но я вернулась — позже.
— Что вы говорите?!
— То же, что вы — что я в очень двусмысленном положении. Или окажусь в нем, если все это выплывет.
— Я не вижу причин, почему это должно выплыть. Вы можете держать язык за зубами, не так ли?
— О да… придется держать… держу. Буду и дальше помалкивать, если удастся.
— Не улавливаю.
— Видите ли, там есть одна назойливая старая дева из гувернанток, она сунулась в это дело. Она гостит у миссис Войзи.