Карр опять заговорил.
— Знаешь, Фэнси на нее похожа. Она работала манекенщицей, потом выступала в шоу, но сейчас без работы. Она упорно трудилась и хочет продолжать работать. Надеется сыграть в нормальной пьесе, как она это называет. По-моему, у нее один шанс на миллион, что ее возьмут. Ей приходится быть очень внимательной: у нее проблемы с согласными, она произносит их так, как говорят в Степни, откуда она родом. Кажется, ее родители и сейчас там живут. Ей и в голову не приходит мысль порвать связи с семьей, она их очень любит.
— И что же ты решил? — поинтересовалась Элизабет.
С горькой иронией он сказал:
— Она хочет продолжать карьеру и рассчитывает на меня как на первую ступень.
— Вы помолвлены?
— Кажется, нет.
— Ты будешь просить ее выйти за тебя замуж?
— Не знаю.
— Как это?! Карр, ты должен знать!
— А я не знаю, и все тут.
Она резко выпрямилась, сжала руки, глаза ее широко раскрылись.
— Ты плывешь по течению и не представляешь, куда тебя прибьет!
— Вроде того.
— Карр, но это самоубийство! Нельзя жениться на девушке, которую совсем не любишь!
— Нельзя, — спокойно согласился Карр и потом добавил: — Как легко плыть по течению, когда тебе все равно, что будет. Живешь себе в одиночестве…
Элизабет сказала тихо и торопливо:
— Одиночество вдвоем хуже, чем просто одиночество.
Ее поразила боль, промелькнувшая в его глазах.
— Это чертовски верно. Я испробовал оба способа и должен бы знать. Но видишь ли, на мне не срабатывает пословица — обжегшись на молоке, дуют на воду. Все кажется, что на этот раз будет иначе.
— Карр, встряхнись! Ты говоришь чепуху и сам это знаешь. С Марджори ты честно прошел этот путь до конца, но сейчас ты даже не притворяешься, что хоть на йоту симпатизируешь этой испорченной девице.
У него на лице появилась знакомая интригующая улыбка.
— Дорогая моя, она не испорченная девица. Наоборот, она милая девушка, очень милая, и потрясающе красивая — платиновые волосы, сапфировые глаза, ресницы в полметра длиной и цвет лица — как розовый лепесток. Подожди, сама увидишь!
Чаепитие прошло так, как намечалось. Правда, поначалу Фэнси взбрыкнула:
— Кто такая эта Элизабет Мур? Ты никогда о ней не говорил. Она держит лавку?
— Ее дядя. Его здесь хорошо знают. Их большой дом когда-то стоял за пределами Меллинга. Трое из Муров были убиты в первую мировую войну, и три налога на наследство всех разорило. Джонатан был четвертым. Когда стало ясно, что придется все продать, он сказал, что откроет магазин и будет торговать сам — с того и начал. Отец и мать Элизабет умерли, так что она живет с дядей.