«Я оделяю тебя». Немного старомодно, но такова природа свадеб.
— Ни о какой свадьбе речи не было.
— Была речь, дорогая, и вполне определенная речь.
В течение последних десяти минут я старательно укладывал к твоим ногам и мою зарплату, и линолеум, и все остальное — ты что, не заметила?
Дженет ответила «Нет», вернее, она попыталась произнести «Нет», но ее язык и губы не произнесли ни звука.
— Попробуй еще раз! — сказал Ниниан тем же дрожащим от смеха голосом. И тут же склонил темноволосую голову и поцеловал ее руки, которые он держал в своих так крепко, что, казалось, никогда их не отпустит.
В это мгновение все вокруг словно закружилось и одновременно словно замерло. Едва губы Ниниана коснулись ее руки, как Дженет поняла, что не сможет сказать «нет». Но по крайней мере ей хватит сил не позволить себе сказать «да». Невозможно, просто невозможно — вообще что-нибудь сказать.
И тут из-за ширмы, отделявшей их от соседнего закутка справа, раздался мужской голос — он принадлежал не кому иному, как Джеффри Форду, сидевшему в каком-то ярде от их столика:
— Ну, здесь-то нас никто не увидит, — удовлетворенно сказал он и в ответ прозвучал женский смех.
Дженет выдернула руку, и раздосадованный Ниниан воскликнул «Черт!» — не слишком громко, зато от души. Было слышно, как по другую сторону ширмы отодвигают стулья и садятся.
Дженет встала, забрала сумочку и устремилась к выходу. Ниниан двинулся следом и положил руку ей на плечо — Дженет ее стряхнула. Когда они уже удалилась в темное пространство зала, женский голос негромко, но очень отчетливо произнес:
— Я так себя вести не собираюсь, не бойтесь!
Дженет проснулась среди ночи. Ей снился сон, и ощущение этого сна продолжалось наяву — так капли остаются на коже, когда уже выйдешь из воды. Дженет села, ожидая, пока сонные ощущения окончательно уйдут. Этот сон прежде снился ей часто, но вот уже довольно давно не давал о себе знать. Обычно он приходил тогда, когда девушку что-то тревожило, но она и представить себе не могла, что могло встревожить ее этой ночью. Да неужели? А Ниниан и его разговоры о том, о чем сама она твердо решила забыть? Стоп, если рассудить здраво — что он такого сказал? Ничего — или все-таки что-то конкретное? Но какой же дурочкой надо быть, чтобы позволить заманить себя в собственное прошлое — в страстные мгновения, в легкую неопределенность, в их ни к чему не обязывающую дружбу? Она сказала «никогда больше», но стоило только Ниниану взглянуть на нее, поцеловать руку и ее сердце дрогнуло, желая вернуть его.
Во сне Дженет переходила вброд речку — неглубокую славную речушку с галечным дном, просвечивающим сквозь коричневатую воду и золотистым от солнца. Но перейти на другой берег никак не могла, и с каждым шагом речушка становилась все глубже. Вода потемнела и грозно рокотала, словно забыв о том, что такое солнечный свет. Обычно на этом месте Дженет просыпалась, но однажды она зашла так далеко, что вода поднялась до ее губ, а рокот в ушах заглушал все остальные звуки. Нынче все было не так уж плохо: она проснулась, когда вода поднялась не выше колен. Все, теперь уже не поднимется.