- Танька, поздно уже, - сказал Сережа. - Проводить?
- Даму провожаю я, - сказал спортсмен, успевший по дороге извиниться перед Таней за свое неспортивное, как он выразился, поведение.
- Тань, ты как? - спросил Сережа.
- Пусть проводит, если ног не жалко, - сказала Таня. - Да тут и недалеко.
- Тады-лады, - сказал Сережа. - До после праздников!
И ушел в другую сторону. Таня со спортсменом завернули в переулок.
И тут все случилось почти так, как в стихах популярного тогда среди определенной части молодежи поэта Асадова, которые упоенно декламировали Танины одноклассницы из тех, что поглупее: "Два плечистых темных силуэта выросли вдруг в голубой дали". Силуэты, правда были не особенно плечистыми, но зато их было не два, а три, и один из них держал нож не "в кармане", а в руке.
- Стоп машина, - сказал, усмехнувшись, один из них, худой, остроносый, в вязаной шапке. - Служба съема. Снимайте, граждане и гражданки, часики, цацки, грошики вытряхайте.
- Мать вашу так! - срывающимся баском добавил другой, с ножом. Лицо его скрывалось в тени из-за огромного козырька кепки.
Таня не присматривалась к ним, приметив только, что все трое совсем молоденькие, старше ее от силы на год. Она метнула взгляд подальше и заметила шагах в пятнадцати, возле скамейки высокую мужскую фигуру, стоящую боком, но лицом вполоборота повернутую к ним.
Он! Сердце взволнованно стукнуло, Таня услышала в голове какой-то странный звоночек и совершенно перестала соображать, что делает. Ее вела неведомая сила, присутствие которой в себе она ощущала постоянно, но не понимала этой силы и не умела управлять ею.
Она победно улыбнулась худому налетчику, отстегнула Адины золотые часики, вручила ему и не спеша, гордо, уверенно прошла мимо опешивших юнцов прямо к высокому парню.
Тот заметил ее приближение и спокойно ждал.
Она подошла к нему вплотную и бесстрашно заглянула прямо в глаза.
- Давайте поспорим, что вы мне сейчас вернете мамины часы.
Он открыл рот, собираясь, видимо, спросить: "Какие часы?" Но вместо этого, не сводя с нее глаз, выпалил:
- Давайте.
Она поднялась на цыпочки, обвила его шею руками, стремительно поцеловала в губы и тут же отошла на полшага.
Поедая взглядом ее прекрасное лицо, невинное и безмятежное, высокий мужчина с присвистом выдохнул:
- Та-ак...
А она всматривалась в него. Он, он, конечно, он. И усы есть, правда, скорее усики. Лицо не то чтобы красивое, но сильное, волевое.
А за ее спиной слышались вскрики, мат, звуки ударов. Это дурак-спортсмен решил продемонстрировать владение приемами самбо и бокса. Потом послышался стук падающего тела.