Пластинка кончилась, и моментально встрепенулась Валька.
- Алешенька, а нам товарищ Тюкавкин патефон подарили, - радостно сообщила она.
- Стакан лучше давай и тарелку! - пробурчал он.
- Я танцевать хочу! - отозвалась она и, держась за шкаф, встала. - В парке Чаир распускаются ро-озы! Поставьте, а?
- Я те поставлю! - пообещал Алексей. - Стакан тащи!
- А вон тут чашечка стоит, - сказал Тюкавкин. - Из нее не пил никто. Валенька чаю захотела, достала, а потом и забыла...
- Наливай! - махнул рукой Алексей. - Со знакомством!
- Очень приятно! - сказал Тюкавкин и вылил всю водку из оставшейся бутылки в чашку Алексея.
- А себе-то? - качая головой, спросил Алексей.
- Да, проявили, так сказать, нетвердость руки. - Тюкавкин вздохнул, нагнулся под стол и вынырнул с новой бутылкой.
Валька, пытаясь завести патефон, споткнулась об него, расколотила пластинку и разревелась.
- Да ладно тебе. - Алексей вдруг сменил гнев на милость. - Я завтра новую куплю. Садись, выпей с нами.
- Женское общество украшает коллектив, - высказался Тюкавкин, наливая и ей.
Выпили. Валька даже, кажется, протрезвела маленько, слазала на полку, достала еще огурчиков и хлеба на закуску. На большее ее, правда, не хватило. Она, держась за стену, доползла до лежанки и свалилась поперек нее. Алексей ломанулся было вслед за ней, но врезался в шкаф, сверху что-то упало и звякнуло. Алексей пожал плечами и вновь уселся на стул.
- А вы, значит, как нам Валенька докладывала, музыкальный работник? осведомился Тюкавкин, наливая еще по одной.
- Да. Пианист. - Для большей убедительности Алексей поболтал в воздухе пальцами.
- Почетный труд, - сказал Тюкавкин. - У нас всякий труд почетен. Я лично больше уважаю труд умственный, как то: работник культуры, образования или, допустим, финансово-учетного фронта...
Алексея качало на волнах этого липучего голоса, то унося в беспамятство, то возвращая сюда, на шаткий стул у пьяного стола. Качало, качало, убаюкивало...
Резко накренило и грохнуло... Алексей дернулся и протрезвел мгновенно.
На него, обходя стол, кошачьим шагом надвигался товарищ Тюкавкин, держа в руке сточенную финку, которую Валька использовала для резки хлеба.
- Ш-шпион! - шипел Тюкавкин. - Политбандит, с-саботажник!
Осторожно, не отрывая глаз от безумного лица бухгалтера, Алексей поднялся и отпятился из узкого пространства между столом и боком шкафа на центр комнаты. Зрачки Тюкавкина сузились в точки, губы сосредоточенно двигались, острие финки в его руке смотрело Алексею прямо в горло...
...Эту несложную последовательность движений Алексей усвоил еще в гимназические времена. Его научил странный человек Василий Фалькенгауз, бывший полицейский агент, работавший одно время в мастерской отца. Всерьез воспользоваться этим приемом пришлось лишь однажды, когда дальстроевские "социально близкие", они же "воры", проиграли его в карты. Проигравшего, явившегося за его жизнью, утром нашли в мусорном баке за пищеблоком. Больше на Алексея в карты не играли...