Конечно, и в поселке при желании отыскались бы свои Фелисаты. Но желания такого не было, да и подруги отговаривали: с ребенком малым будет у нее и положенный всем гражданам оплачиваемый декретный, и возможность зацепиться за работенку не такую каторжную, и комнатушка, хоть и в общем бараке, но отдельная. А что до устройства личной жизни, так какая она тут может быть, личная жизнь, хоть при ребенке, хоть без?
Раз так - так так.
XIII
Центральные двери клиники Отта распахнулись, и на ступени вышел оглупевший от счастья академик Всеволод Иванович Захаржевский. В руках он бережно держал большой сверток в белых кружевах и розовых лентах. Рядом с ним шла Ада в модном легком пальто. Лица ее не было видно за огромным букетом алых роз. К ним молниеносно взбежал институтский фотограф и защелкал вспышкой. Обе машины - ЗИМ и "Волга", ожидавшие внизу, - разразились приветственными гудками. Возле ЗИМа стояли заместитель академика Шмальц с супругой и личный шофер Боря Руль. У "Волги" замерли в торжественных позах второй зам, Аджимундян, секретарша академика и две профессиональных подха-лимши из месткома. Анна Давыдовна и Клава остались дома, готовиться к встрече. Когда виновники торжества спустились с лестницы, все сбились в кучу, поздравляли, пожимали руки, целовались. В руках Аджимундяна образовалась бутылка шампанского, а у секретарши - несколько бокалов. Первый бокал вручили академику. Он выслушал единственно возможный в такой ситуации тост, лихо выпил до дна и грохнул бокал о тротуар.
- На счастье!
Прочие последовали его примеру. Ох, и счастья будет.
Академик торжественно внес девочку в дом (в дороге она даже не пискнула!), передал на руки Клаве и первый, подавая пример, направился в ванную, где тщательным образом помыл руки с мылом. После той же процедуры гости по одному входили в отремонтированную и переоборудованную детскую. Там, лежа на развернутом одеяле посреди пеленального стола, их встречала новая хозяйка. Девочка смотрела в пространство желтыми глазками и бодро сучила пухлыми розовыми ножками, совсем не похожими на обычные цыплячьи лапки новорожденных. На головке пробивался рыжий пушок.
- Красотулечка! - умильно округлив губы, сказала толстая жена Шмальца. Месткомовские дамы согласно заквохтали и принялись развивать тему. Аджимундян показал девочке "козу".
- Молчит, да? - удивленно сказал он. Словно услыхав его, девочка раскрыла рот чемоданчиком и громко, требовательно закричала.
- Проголодалась, - сказала Анна Давыдовна, которая одна не проронила доселе ни слова, а только пристально смотрела на ребенка. - Вы извините...