– До чего же ты испорченная, – сказал он наконец.
– Ты прав, – ответила она. – Может, возьмешь плеть, Несси?
– Нет, – сказал Несси. – С какой стати?
– Потому что ты тоже в ней нуждаешься! Оба мы с тобой несчастные, неужели не понимаешь? Ни у тебя, ни у меня нет никаких чувств. Свои я погубила, а у тебя их вообще нет и никогда не будет.
И, словно сама испугавшись своих слов, замолчала и больше не проронила ни звука до самого ресторана. Она заметно помрачнела, даже побледнела слегка под густым слоем тонового крема. Руки ее судорожно сжимали руль, словно пытались задушить кого-то. Этот Брандо, этот опухший от пьянства несчастливец, может, именно из-за него она напилась сегодня? Добавит в ресторане, думал Несси, а потом нас того и гляди подберут с проломленными головами. Но это его не пугало: Несси вообще не знал, что такое страх.
Вскоре они уже были на месте, Фанни оставила машину в редкой тени деревьев. Стояли тут и другие машины – с блестящими, нагретыми солнцем спинами. Было очень тихо и прохладно – здесь, наверху, этот обеденный час скорее напоминал раннее летнее утро. Под деревянным мостиком о громадные гладкие валуны билась вода, невидимкой журчала под ними. Не оборачиваясь, не удостоив взглядом застывшие в вечной живой неподвижности сосны, они молча вошли в ресторан. Внутри тоже было прохладно, но непроветрено, пахло окурками и застывшим жиром, уныло жужжали большие ленивые мухи. Так же лениво слонялись меж столиков плохо умытые, плохо выбритые официанты, говорили они шепотом и удалялись с таким видом, словно больше никогда не вернутся. Фанни нашла уединенный столик, подозвала официанта, затем метрдотеля, заставила сменить скатерть, пепельницу, переставить вазочку с искусственным цветком. Последним явился повар, потный и кислый, мрачно выслушал Фанни, но удалился с явным почтением. Фанни вздохнула и откинулась на спинку стула – похоже, она совсем протрезвела. Обернулась к Несси и сказала улыбаясь:
– Все будет так, как ты хочешь!
– Но я ничего не хочу!
– Ты должен научиться хотеть! – сказала Фанни. – Человек узнается по желаниям, особенно неосознанным.
– Должен тебя разочаровать, Фанни… У меня не бывает неосознанных желаний.
– Надо, чтоб были! – твердо сказала Фанни. – Только они – настоящие. Настоящее вообще только то, что в нас глубоко скрыто. Все, что обращено наружу, к людям, – фальшиво. Или по крайней мере стерлось от долгого употребления.
Несси решил про себя, что в такой пустой разговор лучше не вступать. Вскоре официант принес им салат и две рюмки водки.
– Ты ведь прекрасно знаешь, что я не пью!