Оба долго молчали, углубившись в свои мысли.
– А вот второе, что у меня вызвало сомнение. Он как-то неестественно оборвал фразу: «Славчо был…» Потом добавил, что был доверенным лицом у Кушева. Здесь дело очень тонкое. В целом фраза звучит совсем естественно. Но почему он ее оборвал? Как будто не было никакой причины разрывать фразу надвое: «Славчо был, – сказал он, – в то время тоже человеком Кушева». Ничего – что хотел сказать, то и сказал. Если этот обрыв фразы не случаен, он может иметь только одно объяснение: Несторов знает, что Славчо Кынев мертв. Но он не хочет выдать себя.
Сразу сказал: «Славчо был…» В прошлом времени говорят только о мертвом человеке, эта сигнальная лампочка горела в его сознании. В следующее мгновение он сообразил, как естественно закончить фразу.
– Очень уж тонкое рассуждение! – недовольно заметил Паргов. – Даже слишком. С таким человеком я бы поступил иначе.
Зазвонил телефон. Димов поднял трубку. Некоторое время он слушал, потом сказал «спасибо» и положил трубку.
– Результат экспертизы – в Кушева и Кынева стреляли из одного и того же оружия, – сказал он. – Да, говоря откровенно, трудно мне в это поверить.
– Я все допускаю…
– А о Манасиеве никаких вестей.
– Только этого не хватает! – встревожился Паргов.
– Уж не бежал ли?
– Нет, не стал ли он четвертой жертвой?
Утром, еще до рассвета, Дойчинов начал поливать цветы. Когда Димов немного погодя встретился с ним на кухне, натянутость их отношений не исчезла, хотя хозяйка, как всегда, была ласкова и любезна. Подполковник едва дождался, пока они вышли на улицу, и обратился к Димову:
– Послушай, Димов, ты знаешь, как я рад тому, что ты сменишь меня. Поэтому твое вчерашнее замечание было излишним.
Димов мучительно пытался найти слова.
– Я этого не заслужил! – с огорчением продолжал Дойчинов. – Да, я устал. Но чтобы ты мне такое сказал…
Димов неожиданно улыбнулся.
– Вы правы, товарищ подполковник, – сказал он. – Но я простой человек. И не знаю, как попросить прощения за совершенную ошибку.
Подполковник с облегчением похлопал его по плечу.
– Мне и этого достаточно, – сказал он. – Я не очень придирчив.
Вскоре Димов уже был в отделении. Хотя рабочий день еще не начался, почти все находились на своих местах. Паргов ждал Димова в своем кабинете. Его лицо не выражало особой радости.
– Манасиева и след простыл, – сказал он.
Но Димов словно не обратил внимания на эти слова.
– Ладно, а теперь приведи ко мне Нестерова.
Немного погодя механик сидел на том же стуле, что и вчера, но на этот раз желтого шлема у него не было. Лицо Нестерова отекло.