- Действительно, на кой ляд? Вот и сюда примчался. Не меня ли спасать? наверное, в моих словах прозвучала ирония, потому что Костыль нахмурился.
- И тебя спасать тоже, - сказал он. - Но не только.
- А-а! Значит, есть корысть! Значит, не по доброте душевной!
- Ну, корысть, она всюду присутствует, милый мой. Даром в наши времена даже папа маму не целует. Я приехал сюда потому, что Витек буранул. Повоевать со мной решил, рожа козлиная. К тому же китаец в другом свете нарисовался. Проморгал я его, не раскусил вовремя. А уж когда поговорил с Коноплей по телефону, когда он стал вешать мне лапшу на уши, что знать не знает, где Вадик и кто такой Сэн, я сразу понял - жопой крутит. За дурака меня держит. Кто ж такое простит?
- И ты решил навести порядок, да?
- Порядок во всем должен быть. И в наших делах особенно. Конопля лишний. Он никому не нужен в Питере. Он только мешает и вносит неразбериху в систему.
- О какой системе ты говоришь?
- Я говорю о воровском законе, Красноармеец. Тут все должно быть правильно. А появление таких, как Конопля, неизбежно ведет к войне.
- Что вам мешает не воевать?
- Беспредел, Отморозков расплодилось - туши свет. И не существует для них никаких правил, никаких порядков и никаких авторитетов. Им человека убить - как муху газеткой пришлепнуть.
- Тебя послушать, так и я отморозок.
- Нет. Ты за правое дело убивал.
- Да как ты такое можешь говорить?! - возмутился я совершенно искренне. Как может быть убийство правым делом?!
- Ну-у! - развел руками Жорик. - В таком случае тебе нужно было не ко мне идти, а писать заявление в милицию: "Помогите, граждане начальнички! Спасите меня и сохраните!" Вообще, я тебя не понимаю! Сначала ты закидал пол-Питера трупами, а теперь что, раскаиваешься? Поздно! В дерьме ты по уши! - Что-то звериное мелькнуло в глазах Костыля.
Я чувствовал, что зашел в тупик. Убивать - грех. Неискупимый, как говорят. Не убивать - значит, быть самому убитым. Выходит, на убийство меня толкал страх за собственную жизнь? Но почему я должен быть убитым по прихоти кого бы то ни было?.. Запутался я, окончательно запутался. Может, действительно, прийти в милицию, рассказать все от начала и до конца. Пусть меня посадят. Пусть расстреляют. Но пусть спасут Сашку.
- Так что, друг мой сердечный, не философствуй, - продолжил Жорик. - Ты помнишь нашего философа с зоны?
- Он за жизнь говорил, которая дается человеку для радости и созидания. А человек эту жизнь в говно превращает, - сказал я.
- Да-да-да! И тот же философ хранил под подушкой Библию. Читал ее по ночам, подчеркивал там умности разные. А я как-то заинтересовался. У него на самой последней страничке записи от руки сделаны. Заголовок такой: "Противоречия". И написано в два столбика: