– Так и быть!
Я встала и полезла под кровать, где в день приезда спрятала сумку с подарками, присланными ей ко дню рождения ее и моими подружками.
– Это все мне? – ахнула Дашка.
– Ну конечно, налетай! Хотя погоди, перво-наперво подарок от меня!
Я привезла ей модное светло-синее платье с большим вырезом и белой отделкой.
– Мамсик! – завизжала Дашка. – Я его сегодня надену. Ой, какая прелесть! Как мне идет! Смотри, и сидит как влитое! Как же ты мне угодила, мамулечка!
– Ну давай, смотри дальше!
– Нет, сначала мой подарок тебе. Вот!
Она подала мне маленькую коробочку, вернее, ювелирный футляр. Когда я его открыла, слезы так и брызнули у меня из глаз – в футлярчике лежало колечко, тоненькое золотое колечко с малюсеньким изумрудом, почти совсем такое, как я когда-то продала.
– Дашенька, так ты знала?
– Конечно, знала и тогда же сказала себе, как только у меня будет возможность, первое, что подарю маме, – такое колечко!
– Данечка, но ведь это, наверное, дорого?
– Нет, мамуля, тут все эти цацки куда дешевле, чем в Москве. И потом, разве в этом дело? Ты рада, да, мамуля? Надень его скорее! Не мало? Нет?
– Я теперь всегда буду его носить не снимая!
Мы обнимались, целовались, смеялись, плакали, словом, нам опять было так хорошо вместе!
– Мамсик, ты купаться собираешься?
– Собираюсь, а что?
– А можно мне с тобой?
– Что за вопрос! Неужели ты отважишься лезть в воду?
– Ну не знаю, мне просто хочется еще побыть с тобой.
– А ты чего в такую рань нынче встала?
– Не терпелось отдать тебе кольцо, и вообще начать день рождения, двадцать лет как-никак.
По дороге она вдруг спросила меня:
– Мамуля, а что ты наденешь?
– Сама не знаю, вообще-то я хотела белый костюм, но…
– Нет, белый костюм Марат Ильич уже видел.
– А при чем здесь Марат Ильич?
– А при том, что если ты на свидание к нему надела такой шикарный костюм, значит, хотела сразить его наповал!
И впрямь психолог!
– Мамуля, ну скажи, у тебя с ним что-то было, это ведь не правда, что у него был роман с Алевтиной? Ну, мама, я ведь видела, как он на тебя смотрел. И на меня…
– Что?
– Мамуля, только не сердись, ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь, ну скажи, это он, да?
– Кто?
– Это он, мой… отец? Да?
Она смотрела на меня синими, его глазищами.
– Данечка, тебе это так важно?
– Ага, значит, я права, это он! Ты спрашиваешь, важно ли, да нет, теперь уже не важно… но все равно, ужасно интересно посмотреть на своего отца, познакомиться с ним…
– Но ты уже познакомилась… – ляпнула я, и разговор из теоретического стал уже вполне конкретным.
– Эх, мамуля, была у тебя одна тайна и ту я разоблачила. Ты не сердишься?