Конечно, его жена Элисон тоже вела хозяйство в Миддлтон-холле, но она была всего лишь дочерью мелкопоместного рыцаря, ее не обучали грамоте в монастыре, придворные дамы не учили ее шить шелком и жемчугом, и она не знала, как хорошо бывает телу, когда оно покоится на шелковых простынях.
Анна же выросла среди этого, и то, что она отреклась от привилегий рождения ради того, чтобы работать не покладая рук, казалось Дайтону в высшей степени странным. Впрочем, странным был и ее побег в обществе грубых воинов, совершенный восемь лет назад. Эта принцесса, видимо, не в состоянии рассуждать здраво, и, пожалуй, напрасно его господин решил сделать ее герцогиней Глостерской.
Дайтон гнал эти мысли. Не его дело осуждать решения господина, он должен выполнить приказ и, кажется, уже готов это сделать. Он достаточно узнал о замке на скале, и никто его не заподозрил. Лишь помощник барона Оливер исподволь приглядывал за чужаком, и это беспокоило Дайтона. «Видимо, когда я гляжу на него, у этого пса начинает ныть обрубок руки, – думал он. – Или ему не дают покоя слова полоумной девчонки?»
Патриция Джонсон также служила для него источником беспокойства. И хотя прислуживавшую леди девчушку он видел лишь во время общих трапез, в те минуты, когда перед застольем читалась молитва и Дайтон вместе со всеми повторял ее слова, странное существо пронизывало его долгим, словно недоумевающим взглядом. Дайтону казалось, что Патриция, словно животное, наделенное сверхострым нюхом, чует в нем врага, но сама не может осознать это чувство. Что ж, видно, в девчонке сидит бес, и ее счастье, что она молчит, не то он бы сумел постоять за себя и втолковать капеллану Нейуорта, что в дочь женщины, которой он покровительствует, наверняка вселился злой дух из тех, каких много водилось в языческие времена в этих землях, и недаром из всего населения замка она отдает предпочтение безбожнику Гарольду.
Однажды, объезжая владения барона, воины заметили нескольких всадников, гнавших в сторону Норт-Тайна стадо годовалых бычков. Джон Дайтон получил возможность убедиться, как быстры и хорошо обучены люди Майсгрейва. Оливер, мгновенно сориентировавшись, подал команду, и отряд из двадцати человек, разбившись на две группы, галопом понесся по склону, вынуждая грабителей свернуть к трясинам. Когда всадники поняли, что окружены, оставив добычу, они понеслись прочь.
– Это Додды, клянусь дубом, терновником и ясенем, это Додды! – вскричал Гарольд и с боевым кличем пустился преследовать наглецов. Остальные готовы были последовать его примеру.