В день окончания курсов явились офицеры из министерства рейхсвера проверить результаты эксперимента, В метель и холод мы отправились в Россентин на учебный плац, куда добрались, вымокнув до нитки. На холме стояло такое количество чиновников с Бендлерштрассе, что на каждого из них приходилось чуть ли не по рекруту, Вскоре они заняли свои места и стали наблюдать за всеми манипуляциями. Тут уж нельзя было «ловчить», выражаясь' нашим языком. Правда, это и не было смотром в обычном смысле – проверялась часть мобилизационного плана.
Когда мы, замерзшие, выстроились, чтобы пуститься в обратный путь, в казармы, какой-то генерал в монокле сказал нам на прощание:
– Молодцы, ребята! Вы доказали, что из штатского можно за две недели сделать настоящего солдата. Выражаю благодарность и одобрение участвовавшим офицерам и младшим командирам, хвала вам, солдаты рейхсвера!
В учебном батальоне рекрутов
Прошло две недели с тех пор, как мы прибыли в Кольберг; потом мы прошли специальную подготовку, затем в последний раз почистили оружие и наконец впервые собрались за кружкой пива в столовой вместе с инструкторами.
На следующее утро мы, снова в штатском, прошли маршем в полном составе на вокзал. Осталось около четверти часа до отправления поезда, который должен был нас доставить в Нойштетин, в учебный батальон. Не всем удалось за эти пятнадцать минут купить открытку с картинкой и послать привет родным.
Почти все сто двадцать молодых, солдат прибыли из глубины страны, и большинство их впервые выехали из дому. Но никому не пришло в голову повести нас хотя бы ненадолго на берег, показать Балтийское море, находившееся в каких-нибудь трех километрах от казармы.
Итак, нас повезли в Нойштетин. По справке путеводителя – «это жемчужина Померании», маленький городок на берегу красивого Штрейтигского озера, окруженный лесами «померанской Швейцарии»{20}. Вдалеке виднелись казармы.
Тот, кого полгода там муштровали, вряд ли забудет название этого городка, хоть он его почти не видел. Жизнь рекрутов протекала во дворе казармы, на стрельбище или на расположенном поблизости учебном плацу, именовавшемся «пустошью». Каждое четвертое воскресенье большая группа лютеран и небольшая группа католиков маршировали в церковь на богослужение; по пути туда и обратно мы любовались маленькими девочками как чудесными существами из незнакомого мира.
Уже при встрече во дворе казармы, когда нас принимал ротный фельдфебель, представший в окружении унтер-офицеров, у нас мелькнула мысль, что генерал с моноклем, вероятно, глубоко ошибался. Все выглядело так, как если бы нас встречали укротители диких зверей. И тут ротный высказался: