Но несмотря на все свои сомнения, подполковник Вернер-Эренфойхт произнес такую речь, которая вряд ли в чем-либо отличалась от речей, произнесенных в этот же час во всех других офицерских казино вермахта. А в заключение:
– Господа, я попрошу…
Засим шум выдвигаемых стульев, положение «смирно», бокалы на уровне третьей пуговицы сверху и тогда:
– Господа! В честь фюрера – зиг хайль! Зиг хайль! После официальной части общество разбилось на группы. Двери в клубные комнаты были раскрыты. Дамы не присутствовали. Три солдата играли марш и музыку по заказу. Заказывалось многое, не только музыка.
После того как командир полка и майор Вальдштейн удалились, празднество превратилось в дикую попойку.
Я сидел за одним столом с обер-лейтенантом Шнейдером, тремя молодыми лейтенантами и одним обер-фенрихом. Маленький лейтенант держался особенно шумно.
– Командир все сказал как надо, но он струсил, говорю я вам. Просто-напросто струсил!
Обер-лейтенант Шнейдер его останавливал:
– Оставьте командира в покое, здесь это неуместно!
– Разумеется, господин обер-лейтенант, здесь неуместно. Извините, господин обер-лейтенант!
Немного спустя он вернулся к той же теме; ничего другое ему в голову не приходило:
– Командир боялся, что чехи, французы и англичане станут стрелять. Да это все трусливые псы, говорю я вам. Они и не думают об этом. И все же командир…
Один из лейтенантов его прервал:
– Заткнись ты наконец! Что подумают ординарцы?
– Что? Ординарцы? Им вообще не полагается Думать, им надлежит лишь подносить! Ординарцы! Эй, орд'нарец! Еще одну бутылочку шампанского! Да поживей!
«Бутылочка» шампанского скоро превратилась в «бутыль», а потом еще одна и еще одна…
– Не-ет, господа, то, что чехи не пикнут, это мне было ясно. Фюрер в этом лучше разбирается, чем командир. Знаете ли вы, что теперь на очереди? Польша, господа, Польша! По порядку, один за другим. Долой коридор, отдавайте Данциг, дело ясное!
За соседним столом подхватили слово «Польша» и тотчас запели песню о «красивых девушках в одном польском городке». Один из лейтенантов за нашим столом тихо подпевал, потом вытаращил на нас глаза и сказал таинственным шепотом:
– Бабенки имеются в Польше, господа, самого высшего класса! Породистые женщины!
Тот лейтенант, который только что упорно заговаривал о командире, ударил кулаком по столу:
– Что это такое вы сказали сейчас? Породистые женщины? Грязные они, вот что. У нас в имении жили в бараках жницы, пришедшие из Польши. Мы наконец будем насаждать там цивилизацию! А он говорит-"породистые женщины", просто очумел! Орд'нарец, еще бутыль!