Троллейбусом от метро до Звездного бульвара, где на кончике обелиска торчит ракета, которая никуда никогда не улетит, а в основании - музей Космоса, который вечно закрыт. Психдиспансер - во дворе длинного ряда одинаковых домов, никогда не помню точно, в каком именно, но условный рефлекс ежегодного посещения всегда приводил меня к дверям подъезда за углом. То ли от соседства с космическим мемориалом, то ли от канцелярской обыденности заведения, где за сотнями карточек стоят глаза безумия со своей историей, но странное ощущение каждый раз морозно продирало у окошка регистратуры. Казалось, что очкастая пожилая женщина в белом халате расхохочется, обнажив клыки вампира, и спросит загробным голосом:
- Был в Алжире? И видел, что у алжирского бея под носом шишка?
Финал гоголевских "Записок сумасшедшего" вспомнился, когда получал справку из психдиспансера перед поездкой в Алжир.
Справка из психдиспансера - странная справка. Она удостоверяет не наличие, а отсутствие. Что я не состою. Что я не безумен.
Такая же справка свидетельствует, что я не болен туберкулезом. Правда, для этого надо сделать снимок грудной клетки. Руки на пояс, локти вперед, подбородок повыше, вздох, не вы-ды-хать, одевайтесь. Результат через три дня. Вспоминается прошлое - жизнь взаймы от снимка до снимка, тубдиспансер, туббольница, тубсанаторий. Я давно уже снят с учета, а все равно идешь к холодному экрану, как на эшафот. А вдруг опять задует северный ветер с юга?
Снимок подтвердил наличие отсутствия процесса в легких. И справка тоже.
Споткнулся, как всегда, на ровном месте. Вот уж не ожидал. И у кого?
У хирурга.
Плоское, как блин, лицо, раскосые глаза. Тувинец? Кореец? Как его занесло сюда, в центр столицы, в ведомственную поликлинику? Сидел, писал что-то, велел раздеться до пояса. Я повесил пиджак на стул, снял пуловер, рубашку, майку.
Он оторвался на мгновение от записей, не взглянув на меня, сунул в ямку пупка мизинец и долго мыл руки после этой пустяковой процедуры.
- Одевайтесь, - громко выкрикнул откуда-то из раковины.
Сел за стол. Взял мою карточку, стал что-то в ней писать. Долго. Подробно. Я даже засомневался - обо мне ли?
Оказалось, обо мне. Вытянул откуда-то белый прямоугольный листок, заполнил его, протянул мне.
- Что это? - не понял я.
- Направление, - он в первый раз посмотрел на меня черными непроницаемыми восточными глазами.
- Какое направление? Куда?
- На операцию. У вас пупочная грыжа. Резать надо.
- Резать?!
Иногда на меня находит. Бывает.
Я озверел. Во мне включилось что-то стихийное, неуправляемое. Как будто у меня не было справки из психдиспансера, что я не ку-ку.