Но явилась надежда.
Быстренько он вернулся к генералу и, выбиваясь из сил, подтащил его поближе к мостку, чтоб на виду лежал; не могло же быть, чтоб не кинулись помочь, да хоть разузнать, в чем дело, почему тут генерал. Никто, однако, не кинулся, да едва ли и замечал постороннее.
Вдруг увидал он - милиционера, одиноко ссутулившегося на обочине, обыкновенного подмосковного регулировщика, в синей шинельке и в фуражке поверх суконного шлема, смотревшего на происходящее уныло, но без испуга, опустив руку с жезлом. Шестериков кинулся к нему с мольбою:
- Милый человек, останови ты мне машину какую или же повозку...
Милиционер только покосился на него и зябко передернулся.
- Мне ж не для себя, - объяснил Шестериков. - Мне для генерала. Вон он, можешь поглядеть, раненый лежит, сознание потерял.
- Чем я тебе остановлю? - спросил милиционер, не поглядев.
- Как то есть "чем"? Вон у тебя палка руководящая да пистолет. Шестериков забыл в эту минуту, что и у него маузер, а в овражке остался еще автомат. - Погрози, погрози им - неуж не остановятся?
- Ты это... - сказал милиционер. - Пушку свою спрячь. И не махай.
И он показал глазами на то, чего Шестериков не заметил впопыхах, - на человека, лежавшего шагах в пяти от него, на той же обочине, в шинели с лейтенантскими петлицами. Он лежал вниз лицом, откинув голую, без рукавицы, руку с пистолетом, рядом валялась окровавленная ушанка.
- Все грозился, - поведал милиционер. - Возражал очень: "Подлецы, понимаешь, трусы, Москву предали, Россию предали!" А они ему с грузовика очередь. Теперь, видишь, смирно лежит, не возражает.
- Что ж делать? - спросил Шестериков жалобно. И повторил свой довод: Кабы я для себя, а то ведь генералу...
- Он что, - милиционер покосился наконец, - живой еще?
Шестериков не уверен был, но тем горячее воскликнул:
- Дак в том-то и дело, что живой! Довезти б до госпиталя побыстрее...
Милиционер то ли задумался глубоко, то ли от безысходности примолк; его лицо, обветренное и от мороза багровое, движения мысли не выражало.
- А может, вдвоем попытаемся? - спросил Шестериков с надеждой, вспомнив наконец и про свой автомат. - Шарахнем по кабинке, а? Только заляжем сперва. Не очень-то нас это... очередью.
- Это не метод, - сказал милиционер. Похоже, он это время все же потратил на раздумья. - Тут бы сорокапятку выкатить. Со щитком. Да по радиатору врезать! Сразу несколько тормознут. А так их, очередями, не вразумишь.
- Сорокапятка - это вещь, - сказал Шестериков, вспомнив некоторые моменты из собственного опыта. - Да где ж ее взять!