В сторону Усть-Лабинска прошел катер. Сергей Иванович попытался закричать, но делать это ему было и стыдно и неловко, и крик его не испугал бы муху, сидящую на носу. Катер не спеша прошел мимо, и вскоре скрылся по горизонтом. Странно, что рыбаков до сих пор нет. Hо еще не вечер, а к ночи обязательно кто-нибудь нагрянет на этот островок на привал.
Сергей Иванович проверил закидушки, на его беду ничего не поймалось. Вновь пришлось лезть на дерево и собирать гусениц. Между тем зашло солнце, Сергей Иванович в очередной раз вытащил пустую снасть и на ужин пришлось довольствоваться супом из дважды вареной картошки.
Прихлебывая свой суп прямо из котелка, решил Сергей Иванович устроить огромный костер. Тогда его, может быть, заметят с берега или с проходящего судна. Топорик был в уплывшей лодке, и ветки для костра пришлось обрезать ножом. Влажные ветки горели плохо, но в конце концов Сергей Иванович добился своего и большой огонь ему удалось поддерживать около получаса. Его действительно заметили, но местные жители, привыкшие к тому, что остров часто посещают мальчишки и рыбаки не придали значения этому.
Ситуация была гораздо серьезнее, чем представлялось Сергею Ивановичу в силу свойственного ему оптимизма: в одном из густо населенных районов страны терпел бедствие человек и никто не собирался спасать его.
Разумеется, его искали. Сосед, обеспокоенный отсутствием учителя, сообщил куда следует. Пустая лодка нашлась довольно быстро, и сразу возникла версия, что Сергей Иванович утонул. Спасатели на этом успокоились, вернув родственникам лодку с наполовину разворованным снаряжением. Со двора Сергея Ивановича потихоньку стал исчезать хозяйственный инвентарь. Жена Сергея Ивановича спешно вернулась домой, и недолго погоревав, стала делать необходимые приготовления для похорон, на случай обнаружения тела мужа, в чем спасатели твердо заверили ее, ибо покойнику деваться было некуда, и через пару-тройку дней он неминуемо должен был себя обнаружить в районе ГЭС.
А Сергей Иванович в это время терпел самую ужасную нужду. Первые дни он набивал желудок листвой, травой и молодыми побегами. Если среди травы попадалась букашка, Сергей Иванович не задумываясь глотал ее. Его мысли были только о еде. Он с тоской вспоминал те борщи и каши, которые по признаку давности приготовления отдавались свиньям. К нему пришла мысль довольно тривиальная, но в состоянии сытости недоступная человеку: нет плохой пищи, есть разные степени голода.
Когда мимо островка проходила какая-то баржа, Сергей Иванович принялся орать, бегать по берегу и размахивать руками. Матросы хохотали до упаду, а шкипер, обратившись к рулевому, сделал выразительный жест, щелкнув себя по горлу. Баржа скрылась, оставив нашего робинзона рыдающим.