На исходе август. Скоро и полярная зима. Льдин теперь будет все больше.
И опять монотонные, однообразные будни.
В длительном плавании трудно приходится мотористам. Многие сотни миль мы прошли, пока добрались до позиции. А впереди еще долгое крейсерство в Карском море и обратный путь... Мотористы не знают покоя: то следят за работой дизелей, то осматривают их, регулируют, готовят к новому пуску.
Как назло, в самом начале похода прогорел компенсатор газоотвода левого двигателя. Это ребристый цилиндр, вмонтированный в трубу газоотвода и предохраняющий ее от деформации при нагревании. Теперь, когда волна заливает выхлопное устройство, раскаленные газы через дыру в компенсаторе врываются в отсек. Мимо дизеля страшно стало ходить: дым, искры бьют в лицо. Подойдя к опасному месту, мы приседаем, закрываем глаза - и броском в переборочную дверь.
Переборка от выхлопных газов так нагревается, что даже в нашем отсеке белая краска на ней стала походить на подрумяненный блин. Переживаем за механизмы и приборы, расположенные на этой переборке: как бы не испортились от жары.
Старшина мотористов Николай Карпов долго бился с прогоревшим компенсатором, но дыру заделать так и не удалось. Во время работы дизелей мотористы задыхаются в дыму. И все-таки когда лодка всплывает, в их отсеке полно гостей: в надводном положении здесь разрешается курить. Покуриваем мы молча, потому что из-за грохота дизелей все равно разговора не получится. У мотористов курильщикам лучше,, чем в центральном посту, где в это время выключен весь свет, кроме лампочки над штурманским столом, а вдобавок сыро и холодно, через раскрытый рубочный люк врывается ветер, а в свежую погоду может окатить и ледяной водой.
Воет ревун срочного погружения. Наступает благословенная тишина. Объявляется готовность номер два, все свободные от вахты отправляются отдыхать.
Выбрав свободный час, прохожу по кораблю, собираю заметки для боевого листка. В походе мы выпускаем его каждый день. Парторг мичман Андрей Климович Еремин строго следит за этим. Он стал очень требовательным, добивается, чтобы каждый коммунист вел партийную работу. У Еремина много забот. После того как на лодках не стало комиссаров, вся партийно-политическая работа легла на плечи командиров и парторгов. А у Еремина ведь еще основная должность есть - он старшина группы трюмных, служба у них беспокойная и ответственная. И сейчас мне с ним приходится обсуждать план очередного боевого листка прямо у станции погружения и всплытия - Еремин ни на минуту не может отойти от своего боевого поста. Разговариваем вполголоса. В центральном посту все так разговаривают. Тихо отдаются команды. Тихо звучат доклады.