– От Себастьяна ни слуху ни духу? – спросил он.
– И не будет, пока ему не понадобятся деньги, – ответил я.
– Не слишком любезно с его стороны так вдруг исчезнуть. Я, надо сказать, имел надежду, что, если все с ним устрою, это мне кое-где зачтется.
Он явно хотел поговорить о себе; но я считал, что с этим можно подождать, пока не наступит время благодушия и пресыщения, время коньяка; повременить, пока внимание не притупится и можно будет слушать его лишь вполуха; теперь же, в самый животрепещущий момент, когда maitre d'hоtel переворачивает на сковородке блины, а двое подручных на заднем плане готовят утку, теперь мы лучше поговорим обо мне.
– Вы еще долго пробыли в Брайдсхеде? Упоминалось ли там мое имя после того, как я уехал?
– Упоминалось ли? Да оно у меня в ушах навязло, старина. У маркизы из-за вас была, как она говорила, «неспокойная совесть». Видно, она сказала вам пару ласковых на прощанье?
– «Злой и бессердечный», «бессмысленно жестокий».
– Серьезные обвинения.
– Назови хоть пирогом с голубятиной, только в рот не клади…
– Как вы сказали?
– Пословица такая.
– А-а.
Горячее масло и сметана смешались и полились, отделяя каждую серо-зеленую икринку и окружая ее золотисто-белым ореолом.
– Я люблю подсыпать накрошенного луку, – сказал Рекс. – Один знающий тип говорил, что это придает вкус.
– Вы сначала попробуйте без лука, – ответил я. – И расскажите, какие еще есть новости обо мне.
– Ну, во-первых, понятное дело, Грамграсс или как его там – этот учителишка, который все задирает нос, – сел в лужу, чем всех и порадовал. Дня два после вашего отъезда он ходил в любимчиках и героях. Не удивлюсь, если это он надоумил старушку вас выставить. Его на каждом шагу тыкали нам в нос, так что под конец Джулия не вытерпела и выдала его с головой.
– Джулия?
– Понимаете, он стал совать нос даже в наши дела. Ну, Джулия пронюхала, что он мошенник, и как-то, когда Себастьян был в подпитии – а он почти все время пил, – она вытянула у него всю историю с их большим турне. Тут мистеру Самграссу и конец. Вот тогда маркиза и стала баспокоиться, что, может быть, была с вами чересчур сурова.
– А скандал с Корделией?
– О, она затмила всех. Малышка просто чудо природы, она целую недеяю доставала ему виски у нас под носом. Мы сообразить не могли, откуда он его берет. Ну, после этого маркиза и пошла на попятный.
Суп после блинов был превосходен – горячий, негустой, с горчинкой, чуть пенистый.
– Скажу, вам одну вещь, Чарльз, которую мамаша Марчмейн держит от всех в секрете. Она очень больна. Может отдать концы в любую минуту. Джордж Анструтер смотрел ее осенью и дал сроку не больше двух лет.