– Дорогая Искрина Романовна… – начал я.
– Ты можешь называть меня просто Искрой, перебила она, улыбнувшись. – Или даже киской, если тебе это нравится.
Понятно, мне сразу припомнился дурацкий мой сон, в котором Смерчев называл киской мою жену.
А что, спросил я, у вас тут всех, что ли, кисками называют?
Ничего не всех. Просто меня зовут Искра. Искра – киска, это звучит похоже.
Ходя взад-вперед, я уже новыми глазами поглядывал на нее. Все ее выпуклости и впуклости были на месте, и коленки такие круглые, загорелые. Конечно, как исключительно верный супруг, я не должен был этого замечать. Но, будучи человеком законопослушным, я не мог не подчиниться такому важному органу, как Творческий Пятиугольник.
– Ну что ж, Кисуля, – сказал я, робея. – Если на вас возложены такие обязанности, давай сразу приступим к их исполнению.
Хорошо, согласилась она и, пересев из кресла на край кровати, стала расстегивать гимнастерку, обнажив жалкого вида пластмассовый медальон в виде звезды с закругленными лучами.
Тут я вдруг испугался. Я испугался, что окажусь не в состоянии оправдать надежды Пятиугольника. Потому что во мне еще глубоко сидели всякие социалистическо– капиталистические предрассудки, что перед этим делом надо как-нибудь разогреться. Чего-нибудь выпить, Пушкина-Есенина почитать, и вообще для начала нужны какие-нибудь такие вздохи, намеки, касания.
– Ладно, – сказал я. – Сейчас все сработаем. Только подожди, хотя бы побреюсь, а то я очень колючий.
Я достал из-под кровати свой дипломат, бросил на тумбочку и, отвернувшись от Искры, стал в нем ковыряться. Бритва была где-то на дне. Я торопился, нервничал и начал швырять прямо на пол трусы, майки, носки…
– А что это у тебя? спросила Искра.
– Где?
– Ну вот это, то, что ты держишь в руках.
– Это?
В руке у меня был кусок туалетного мыла Нивея.
– Это просто мыло, – сказал я. – Туалетное мыло.
– Да? мне показалось, она чем-то смущена. – А почему оно твердое? Заморожено?
– Почему заморожено? – не понял я. – Обыкновенное твердое мыло.
– Интересно, – сказала она, смущаясь все больше. – А можно понюхать?
– Пожалуйста.
Я бросил ей мыло через кровать. Она ловко поймала его, поднесла к лицу и вдруг вскрикнула:
– Ах!
– Что с тобой? – испугался я.
Словно оцепенев, она прижимала мыло к лицу, внюхивалась в него и не открывала глаз.
– Искра! встревожился я. – Искрина! Искрина Романовна, да что это с вами случилось?
Медленно она открыла глаза, посмотрела на меня внимательно, словно не сразу узнавая.
– Так пахла моя мама! – тихо сказала она и застенчиво улыбнулась.