Он снова приник к ее трепещущему лону. И тут зазвонил телефон...
- Проклятье!
- Только попробуй взять трубку - и я тебя убью!
Энрике ругал себя на чем свет стоит. Ну надо же быть таким растяпой: позаботиться обо всем - и о цветах, и о свечах, и о шампанском - и не отключить телефон! Как будто неизвестно, что нет худшего врага любовной идиллии, чем это гнусное изобретение. Так и норовит зазвонить в самый неподходящий момент.
Притихнув, оба напряженно ждали, когда же треклятая железяка уймется. Но звон продолжался - резкий, надрывный. Какой-то зловещий. Впрочем, очень может быть, так казалось лишь потому, что очень уж он пришелся некстати.
На восьмом звонке - а им показалось, на сотом, - включился автоответчик.
- Мистер Валдес. Вас беспокоят из больницы Флоренс Найнтингел, это во Флориде. Ваш отец, мистер Франсиско Ваддес, настоятельно просит при первой же возможности связаться с ним. Палата сто сорок восемь. Звоните по номеру... - Бесстрастный голос продиктовал ряд цифр и умолк.
- К-кажется, тебе лучше перезвонить. - Джемайму трясла неудержимая дрожь.
- Похоже, что так. Господи, что там могло случиться? Надеюсь, ничего серьезного.
Энрике подошел к телефону, а молодая женщина тем временем подобрала с пола платье и лихорадочно, с трудом попадая руками в рукава, натянула его.
После короткого разговора он с расстроенным видом вернулся к Джемайме.
- Что случилось? - спросила она.
- Бабушка в больнице. Ей внезапно стало плохо. Опасаются, что это инсульт. Отец сейчас у нее. Просит приехать.
- Ну еще бы! Ты ведь поедешь?
Он кивнул.
- Выбора нет. Отец уже заказал нам всем билеты на самолет. Так что мне надо в темпе складывать вещи и мчаться в аэропорт.
- Я могу тебе чем-то помочь? Позвонить кому-нибудь или еще что-то в том же роде?
- Нет. Но спасибо за предложение.
Молодая женщина стояла перед ним. Волосы рассыпались по плечам, губы припухли от поцелуев, грудь все еще бешено вздымалась после недавних ласк. Как же она была хороша! И как же не хотелось ему оставлять ее!
Энрике заметил, что в спешке она неровно застегнула платье, и наклонился, поправляя его.
- Прости, что так получилось. Мне чертовски жаль. Ей-ей, у меня были на эту ночь совсем другие планы.
- Я понимаю. Главное, чтобы твоя бабушка выздоровела.
- Надеюсь. Да и отец говорит, что ей стало лучше: она уже жалуется, что ее уложили в кровать, и ворчит на сиделок. А это обнадеживающий признак. Он продолжал возиться с пуговицами. - Вот это и называется "некстати".
Джемайма закатила глаза.
- И не говори! Боюсь, по возвращении в номер, мне придется принять холодный душ.