Вот такая там у них обстановка была. Народ думал, что это все из-за ежей. И вот что принц с колдуном придумали, чтоб количество ихо сократить. Клеили в местах, где ежи собирались, объявления.
Брат еж! Задумайся, как ты живешь! Плохо! Плохо ты живешь. Здесь тебе не дают самовыражаться. Все твои невинные шалости пресекаются на корню. Тобой чистят трубы, на тебе пашут, твоими колючками скребут свинов. Разве это жизнь? Кал это, а не жизнь.
Тот, кто хочет изменить свою жизнь к лучшему, пусть приходит завтра к большому дубу у родника. При себе иметь документ, удостоверяющий личность.
Каждому будет выдана бутыль самогона и кисет табаку.
Сочувствующие
И наутро - очередища! Конца-краю не видать. Ежей видимо-невидимо. Мат-перемат, визг, писк, перегаром воняет, накурено, как будто помойку подожгли. Кто с чем пришел: у кого - авоська, у кого - чемодан на колесиках, кто с детьми. Доходит еж до принца (а он замаскировался: бородищу нацепил из мочалы, повязку на глаз, петушок на голову и с рупором. Это для того, чтоб никто не понял, что это его рук дело, хотя и ежу понятно), сует ему документ. Там черным по белому написано: "Еж". Печать стоит, подпись и дата. Принц на свет ксиву посмотрит, ежа оглядит с ног до головы, за нос подергает. Если все в порядке, говорит: "Еж". Тот аж выдохнет: "Ф-ф-ух!". Это затем делали, чтоб колоба к ним не притесались. А то как-то повадились: нос привяжут, колючки из елки. Дадут ему самогон с куревом, а тот схватит и давай тикать сломя башку! Считай, продукт - коту под хвост.
Брали потом у ежа паспорт, накалывали на палочку. Давали бутылку самогона и махорку в носке шерстяном (кисетов на всех не напасешься). Обвязывали его подушками (на деле - мешки с соломой) и ставили на доску, а доска-то - на бочке. И вот на другой конец трое мужиков здоровых как сиганут! Еж и летит, в воздухе крутится. Потом - хлобысть! - убился! Ан нет, встанет, отряхнется, самогончику глонет, закурит куреху, жест гадкий покажет и пошел. Только никто уж его не накажет: чай, в другом королевстве уже. Так за день всех ежей и перекидывали.
И никто из них назад боле не возвращался. Все думали, казнили их там за бесчинства. Только на деле не так было. Приходит еж туда, в доброе королевство, а его за стол сажают, по батюшке величают. Тот-то невоспитанный, давай прямо руками изо всех тарелок жрать. А ему салфеточку повязывали, винца подливали. А потом сядут, обнимутся и песни поют разные: и веселые, и грустные. Про ежей даже. Да так задушевно, что ежа аж слеза прошибет. Он-то раньше отродясь никаких песен не слыхал.