— Славный у вас домик, мистер Фостер, — сказал я. — А это, наверное, ваша милейшая супруга?
Худая и явно въедливая женщина деланно улыбалась мне. На ней был полинявший халат с изображениями охоты на лисиц. Узор халата никак не уживался с яркой обивкой кресла, и мне пришлось сощурить глаза, чтобы выделить ее лицо из этой пестрой безвкусицы.
— Рад познакомиться, миссис Фостер, — сказал я. Около нее лежала груда носков и белья для починки, и Герберт сказал, что зовут ее Альма — вполне подходящее имя.
— А это — молодой хозяин, — сказал я. — Умница, сразу видно. И похож на папочку.
Двухлетний карапуз вытер грязные ручонки об мои брюки, шмыгнул носом и потопал к пианино. Он встал у края клавиатуры и начал барабанить на самой высокой ноте — минуту, потом другую, потом третью.
— Музыкальный, — сказала Альма, — весь в отца.
— А вы играете, мистер Фостер?
— Только классику; — сказал Герберт. Я впервые разглядел его как следует. Худощавый, круглое веснушчатое лицо, крупные зубы — такая внешность у меня обычно ассоциировалась с ловкачами, со всезнайками. Трудно было поверить, что он доволен своей некрасивой женой и привязан к семейству, как он старался показать. А может быть, мне только почудилось, что в его спокойном взгляде таится какая-то тихая безнадежность.
— А тебе не пора на собрание, дорогая? — спросил он жену.
— Нет, в последнюю минуту все отменили.
— Так вот, насчет ваших капиталовложений… — начал я. Герберт растерялся:
— Как вы сказали?
— Я про ваши капиталовложения — ваши ценные бумаги.
— А-а, да, да. Зайдемте, пожалуйста в спальню. Там поговорим спокойнее.
Альма отложила шитье:
— Это что еще за бумаги?
— Займы, дорогая. Государственный заем.
— Надеюсь, ты не собираешься их продавать, Герберт?
— Нет, Альма. Мне только надо посоветоваться.
— Понятно, — сказал я, нащупывая почву. — А… ммм… на какую сумму у вас заем?
— Триста пятьдесят долларов, — гордо сказала Альма,
— Ах, так, — сказал я. — Зачем же нам уединяться в спальню? Мой совет, — и я с вас ничего за это не возьму, — держите свой капиталец, пока он не станет давать прибыль. А теперь разрешите мне вызвать такси…
— Прошу вас, — сказал Герберт, стоя в дверях спальни, — мне надо еще кое о чем вас спросить.
— О чем это? — сказала Альма.
— Есть кое-какие планы на дальнейшее время, — неопределенно сказал Герберт.
— Ты бы лучше планировал на ближайшее время, нам в этом месяце расплачиваться с бакалейщиком.
— Прошу вас, — повторил Герберт.
Я пожал плечами и пошел за ним в спальню. Он закрыл за мной двери. Сидя на краю кровати, я смотрел, как он отворил небольшую отдушину в стене, где проходили водопроводные трубы из ванной. Он просунул руку вверх и, крякнув вытащил оттуда большой конверт.