Бабек даже не стал спорить. Кивнул:
— И еще. Мне может понадобиться помощь, ведь все это надо будет как-то вывезти.
— Да-да, помогу конечно! Все, что будет нужно — сделаем. Но это пойдет за ваш счет, месье Бабек.
Жак Бабек опять кивнул и его лицо покраснело. Он почесал небритый подбородок. Затем прищурил глаза и провел ладонью по гладкой панели в мелких, едва заметных трещинках, провел нежно, как отец проводит рукой по голове любимого ребенка или страстный любовник по плечу своей возлюбленной.
— Дьявольская красота! Неземная! — сказал Бабек.
— Самое плохое, месье Бабек, это то, что комната принадлежит России, хоть и делали ее немцы.
— Много чего принадлежит вашей России, очень много чего. Но я хочу, чтобы она принадлежала мне.
Слышите, господин Шеришевский, мне и никому другому!
— Да-да, я понимаю. Но если кто-то об этом узнает, за это могут судить.
— Бабек не боится, — сказал француз.
Шеришевский аккуратнейшим образом завернул панель и спрятал в книжный шкаф.
— Значит, когда? — спросил Бабек.
— Я вам позвоню.
— Хорошо, — кивнул Бабек, — буду ждать с нетерпением.
— А деньги?
— Деньги будут. Но вначале я должен убедиться, что «Янтарная комната» на месте, что она не миф.
— Какой к черту миф! — воскликнул Станислав Борисович. — Никаких мифов! Вот деталь.
— Сколько там ящиков?
— Этого мне не сказали, — ответил Шеришевский.
— Но я должен знать. Ведь возникнут проблемы, надо будет договариваться о том, как все это вывезти за границу, как доставить во Францию.
— А почему во Францию? — задал вопрос Шеришевский.
— Можно и в Италию или Германию, Англию. Главное, вывезти отсюда.
— Этот вопрос, я думаю, мы решим, — сказал Шеришевский. — Еще коньяка, месье Бабек?
— Нет, нет, хватит, — он тяжело поднялся и посмотрел на книжный шкаф, на золоченые корешки старых книг.
Но смотрел он конечно же не на книги, смотрел на шкаф, куда была спрятана маленькая частичка «Янтарной комнаты». И он уже представлял какие дела закрутятся после того, как она окажется в его руках.
— Все, я еду.
Шеришевский проводил гостей до двери, а когда Бабек и его люди спустились по лестнице вниз, Станислав Борисович, возбужденно потирая руки, вернулся в свой кабинет.
— Это тебе не иконы, — негромко произнес он.
"Ну, тысяча, двести, триста долларов с каждой доски.
А вот теперь я смогу получить полмиллиона долларов!
Большие деньги. Хотя можно еще поторговаться и сорвать с француза как минимум тысяч сто сверху. Но этим мы займемся попозже, чуть-чуть попозже".
Шеришевский налил коньяка почти полбокала и мелкими глотками выпил.
«Вот она, удача. Повезло на старости лет. И пришла она оттуда, откуда ее не ждешь».