* * *
Ненастным утром, когда моросил дождь, Виталий выбрался из подъезда, сдержанно поздоровался с мужиком из квартиры напротив, который вышел выгуливать собаку, и побежал трусцой к проспекту. По дороге он махал руками, разминая застывшие за ночь мышцы, и если в первые минуты он еще поеживался от холода, то когда оказался на тротуаре, пот покрывал его широкую спину Он уже привык к тому, что такие же одержимые утренними пробежками, как и он, весело здороваются с ним. Некоторых он уже узнавал в лицо, хотя и не знал, как их зовут, времени останавливаться не было.
Он уже знал, кого встретит у коммерческих ларьков, новых, сияющих эмалевой голубой краской, – разминется с тучным мужчиной в тренировочных штанах с вытянутыми коленями. И еще долго тяжелое дыхание с хрипотцой будет преследовать его до самого перекрестка, а затем поток ревущих машин отрежет эти звуки Он рассчитывал свой маршрут так, чтобы ни секунды не стоять на светофоре.
И вот за перекрестком, пробежав длиннющий девятиэтажный дом, Виталий увидел молодую женщину, которая отказывалась от утренних пробежек только в те дни, когда лил проливной дождь. Он никогда не обгонял ее, бежал сзади на расстоянии метров в двадцать, чуть сбавив темп, бегала-то она чуть медленнее его. Ему нравилось смотреть на ее стройное тело, туго обтянутое тренировочным костюмом, серебристым, блестящим. Эта женщина была полной противоположностью Наталье: худая, собранная, с небольшой, но четко оформленной грудью. Она ни разу не обернулась, хоть и знала, что Виталий следует за ней по пятам.
Конопацкий не отрываясь смотрел на ее бедра, видел резинки тонких трусиков, две дуги которых от бедер сходились в ложбинки между ягодицами и исчезали в ней.
Лифчик женщина не носила, это было четко видно, когда она сворачивала, Виталий различал острые соски под тонкой материей спортивного костюма. Он так возбуждался в этот момент, что приходилось на ходу подтягивать плавки, чтобы скрыть возбуждение от посторонних глаз.
Женщина же краем глаза, наблюдая замешательство, улыбалась и встряхивала головой. У Виталия даже дух занимало, когда он видел разлетающиеся, сверкающие в капельках утреннего дождя соломенные волосы. Он так был очарован этим, что ему и в голову не приходило – волосы-то крашеные.
Женщина эта казалась ему наделенной неземной красотой, и в последнюю неделю, занимаясь любовью с Натальей, он мысленно представлял себе незнакомую бегунью, лишь тогда у него что-то получалось в постели. Но подолгу держать образ в памяти удавалось с трудом, уж очень разными были на ощупь тела, и обманывать себя с каждым днем становилось все труднее.