– Дорогая, ты себе салат-то накладывай, – предложил Нестеров.
– Не хочу.
– Боишься поправиться?
– И это тоже.
– Брось, изредка можно позволить себе кое-что лишнее.
Станислава напряглась, ожидая, что именно сейчас прозвучит что-нибудь гнусное.
– Да, да, дорогая, я, конечно, имею в виду еду, а не другие излишества жизни, – и глаза Нестерова озорно заблестели.
– Конечно, – Станислава готова была лишиться чувств.
Ей хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не услышать продолжение, которое могло быть следующим: «Насчет супружеской измены я тебя предупредил, шкура ты подзаборная. Я тебе дал шанс признаться мне самой, а ты его, дура, не использовала, теперь пеняй на себя!»
При этих мыслях пальцы Станиславы предательски задрожали. Она несколько раз бралась за тонкую ножку бокала, но поднимать его над столом не рисковала: вино могло расплескаться.
– Выпьем, дорогая, – предложил Нестеров, поднимая рюмку водки.
Станислава набрала воздуха, задержала дыхание и приподняла бокал. Вино покрылось мелкой рябью, так бывает на озере в сильный ветер.
Нестеров приподнял брови:
– Тебе плохо?
– Нет, что ты, просто волнуюсь.
– Из-за чего? – голос Виктора Николаевича зазвучал строже.
– Глупости, дорогой, не обращай внимания, – Станислава еле успела перехватить бокал, крепко сжав ободок пальцами, иначе стекло зазвенело бы, ударившись о зубы.
«Слава Богу, что не откусила кусок стекла, – ужаснулась Станислава, сглатывая вино. – Спросил бы у меня кто, зачем испытываю эти мучения? Тысячи женщин мечтают о таком муже, как Нестеров, а я, имея все, что пожелаю, ищу приключений на свою голову. Значит, не все у меня есть, – усмехнулась она, – чего-то в жизни да не хватает».
– Завтра мы вместе идем в гости, – напомнил Нестеров, – и попробуй только выглядеть скучной и неинтересной.
– Хорошо, я постараюсь, если, конечно, не разболится голова.
– Никаких «если, конечно». Ты профессионалка, умеешь держаться на публике, что бы ни случилось.
– Единственное, чего я не могу пережить, так это если у меня колготки поехали, тогда ни про что другое думать не могу, – вышла из положения Станислава.
– Ты настоящая женщина, за что тебя и люблю, мерзавку.
– Взаимно, – ответила с улыбкой Станислава.
Когда супруги оказались в постели, Нестеров обнял жену. Та притворно вздрогнула, словно от возбуждения, и томно вздохнула. Она с первого дня знакомства, а началось оно с постели, не считала близость с Нестеровым чем-то приятным. Тот никогда не заботился о женщине, думал лишь о себе. Но если Станислава пребывала с мужем в периоде примирения, то весьма искусно симулировала удовольствие от близости с ним.