Абзац не знал, радоваться или грустить. Разумеется, раскрашенный под зебру «лендровер» невозможно было спутать ни с какой другой машиной.
Было непонятно, какими соображениями руководствовался Паук, решив прийти к нему на помощь, но еще более непонятным Абзацу казалось другое: как этот сумасшедший собирается разделаться с четырьмя вооруженными бандитами, не угробив при этом их пленника? Стоило ему закрыть глаза, как перед его внутренним взором, словно наяву, возникала наполовину скрытая темными очками физиономия Паука, перекошенная безумной ухмылкой чокнутого камикадзе. Погонщик полосатого зверя наверняка получал огромное удовольствие от своих смертельных трюков. Что касалось Абзаца, то о себе он этого сказать не мог.
Да ладно, подумал он. Что за капризы? Какая разница, где и как умирать? Что Барабан, что автокатастрофа – конец один. Зато весело. Да еще как весело!
Сидевший слева охранник опустил стекло и выставил в окошко автомат. На сиденье было тесно – не размахнешься, поэтому Абзац просто наклонил голову и вцепился зубами в его плечо. Охранник заорал – не столько от боли, сколько от неожиданности – и выронил автомат на дорогу. Тумбообразный Сашок навалился на Абзаца сзади, по-медвежьи обхватив его поперек туловища. Шкабров ударил его затылком, с чувством глубокого удовлетворения услышав характерный мокрый хруст и последовавший за ним вопль. В это время укушенный автоматчик съездил ему локтем по физиономии, едва не свернув на затылок нижнюю челюсть. Абзац замычал от боли, а Сашок, перед глазами у которого после удара затылком по носу наверняка до сих пор плясали звездочки, обхватил его одной рукой за шею и крепко сдавил, перекрывая кислород.
Укушенный охранник тоже выхватил пистолет, высунулся в окошко и выстрелил по машине Паука.
За секунду до выстрела Абзац, извернувшись, ударил его обеими ногами. Стрелок едва не вывалился наружу, удержавшись лишь благодаря тому, что ухватился рукой за первое, что под нее подвернулось. Этим предметом оказалась голова водителя. Машина опасно вильнула, почти слетев с дороги. Водитель снова разразился матерной тирадой. Охранник выпустил его физиономию и мешком повалился обратно на сиденье.
– Ну, козел, – сказал он полузадушенному Абзацу, – ты об этом еще пожалеешь.
Шкабров нашел в себе силы улыбнуться в ответ.
– Твари, – передергивая затвор пистолета, процедил Барабан. – Толку от вас…
Он опустил оконное стекло со своей стороны. Абзац перестал брыкаться и со спокойствием приговоренного наблюдал за его действиями. Барабан не был рядовым «быком», но и до респектабельного бизнесмена он еще не дорос. Он был бригадиром – опытным, тертым, закаленным в десятках кровавых разборок и не боящимся в случае необходимости замарать руки. Теперь этот случай настал, и по тому, как привычно и ладно лежала в ладони Барабана убойная итальянская «беретта», Абзац понял: этот старый конь борозды не испортит.