– А я думаю, что вы найдете для этого разговора время.
– Присаживайтесь, – пригласил гостя Прищепов и прошел в гостиную.
Глеб последовал за ним и буквально плюхнулся на мягкий кожаный диван. Сумку он оставил в прихожей.
– Так в чем дело?
– Знаете, Альберт Николаевич, мне надоело темнить и вести с вами беспредметные переговоры. Скажите, на кого вы работаете? Кто стоит за вами?
От этих вопросов меценат поежился, и его глаза заморгали еще быстрее.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Да все вы понимаете.
– Ну, конечно, я связан с определенными людьми… – принялся пространно объяснять любитель антиквариата, – Я знаком со многими коллекционерами, с дипломатами, с директорами музеев и владельцами галерей…
– Я не об этом, – оборвал его Глеб.
– Тогда я не понимаю.
– Я о наркотиках.
– О каких наркотиках?! – нервно воскликнул Прищепов и вскочил с кресла, словно на сиденье оказались горячие угли.
– О самых обыкновенных. Вернее, о тех, которые вы продаете.
– Я ничего не продаю.
– Да ладно, будет, – отрезал Глеб. – Чем быстрее вы все расскажете, тем лучше будет для вас.
– Я не понимаю, о чем вы говорите… Это наглость – вот так вот обвинять меня в том, чего я даже. не знаю.
– Это вы продали наркотики Бычкову-Бочкареву, это из-за вас погибла Катя Сизова, молодая красивая девушка. Это по вашей наводке, скорее всего, была убита Колотова.
– Что, Колотова?! – взвизгнул меценат, отступая к стене.
Он вел себя настолько естественно, и каждый его жест, интонация, выражение лица были безукоризненны, как у профессионального актера, хорошо знающего свою роль – роль человека, обвиняемого в том, чего он никогда не совершал.
– Не будем играть, давайте говорить начистоту, – Глеб вытащил пистолет с глушителем и положил перед собой.
Альберт Николаевич с ужасом смотрел на оружие, лежащее на столе.
– Уберите, уберите, зачем это? Я человек, связанный с искусством, с картинами, книгами, иконами, предметами старины, и ничего не знаю ни о каких наркотиках. Уберите оружие.
– Я его уберу, если вы все расскажете мне начистоту.
– Но что я могу вам рассказать, если мне ничего не известно?
Тогда Глеб сунул руку во внутренний карман куртки и бросил на стол три фотоснимка.
– Посмотрите внимательно. Может, это освежит вашу память.
Прищепов семенящей походкой приблизился к столику и взглянул на фотоснимки.
Его лицо осталось таким же, как и было, только сердце забилось глухо и учащенно, и Прищепову показалось, что оно вот-вот выскочит из груди.
На его лбу бисером выступили капли пота.
Глеб молчал. А затем взял пистолет в руку и щелкнул предохранителем.