– Что еще. Я хочу показать вам кое-какие бумаги, – Прищепов поднялся, направляясь к секретеру и продолжая на ходу говорить. – Это Савельев вынудил меня заняться переправкой наркотиков. В производстве я не замешан.
Глеб внимательно слушал. Ему наконец-то становилась более-менее понятной вся кухня этого бизнеса.
Но самого главного он пока не знал – где делают наркотики и кто стоит за Савельевым. А то, что за ним обязательно кто-то стоит, Глеб не сомневался. Слишком уж большие деньги участвовали в этом бизнесе.
А где большие деньги, там должны быть и большие люди.
Прищепов, не переставая говорить, подошел к бюро и стал вытаскивать из него толстые потрепанные каталоги и складывать на пол.
– Сейчас, сейчас, я найду и покажу вам документы.
В них указано, сколько партии было переправлено, в какие страны и в какие города, с какими выставками. Где же он, этот проклятый блокнот, будь он неладен? – шептал Альберт Николаевич Прищепов, запуская руку в глубину выдвижного ящика.
Наконец его рука нащупала пистолет.
– Ну где же? Где же этот чертов блокнот, куда он мог запропаститься?
И только какое-то десятое чувство спасло Глеба.
Краем глаза он заметил странное, судорожное движение своего собеседника, дающего важнейшие показания, и бросился на пол. Прогремел выстрел. Пуля вошла в спинку дивана, оставив отверстие точно на том месте, где только что сидел Глеб. Прогремели еще два выстрела.
А вот пистолет Глеба ответил одним выстрелом, почти неслышным. Глухой хлопок – и черный ТТ, который сжимал в правой руке любитель изящных искусств и старинных вещей Альберт Николаевич Прищепов, упал на ковер. А сам Альберт Николаевич качнулся и посмотрел на Глеба Сиверова широко открытыми глазами.
По его белой рубашке текла густая горячая кровь.
Глеб выстрелил абсолютно механически, инстинктивно, он даже не успел подумать о том, что Прищепова следовало бы оставить в живых. Он выстрелил на поражение и сейчас смотрел, как Прищепов медленно оседает, пытаясь ладонями зажать рану на груди, из которой хлестала кровь.
Глаза Прищепова закрылись, и он упал, уткнувшись лицом в персидский ковер.
Глеб подошел и приложил пальцы к шее Прищепова. Пульса уже не было.
– Черт подери! – зло, сказал Глеб. – Не хотел я тебя убивать, хотя ты заслужил это уже давным-давно.
Он тут же связался с полковником Поливановым.
– Мы выезжаем и скоро будем, – сказал Поливанов. – А тебе лучше уйти.
– Я это и сам понимаю, – ответил Глеб. – Он хотел меня убить, мне пришлось защищаться. Это правда.
– Я тебе верю, – сказал Станислав Петрович.
А затем Глеб сообщил, что у него появилась зацепка, назвал фамилию Савельева, бывшего полковника КГБ.