- Видал-миндал, - с легкой иронией удивился Волосюк. - Да ты у нас солидный бобер! А часов на цепочке у тебя, случаем, нету?
- Нету, - ответил Гусев.
Он соврал: карманные часы у него были, и он каждый раз клал их в карман, идя в бар или на свидание.
Ему казалось, что это выглядит шикарно, но носить часы на работу он стеснялся: у некоторых его коллег, в том числе и у Волосюка, были такие языки, что Гусев предпочитал с ними не связываться. Портсигар - Другое дело. Это вещь нужная: сигареты в нем не мнутся, да и вообще...
- Минин и Пожарский, - задумчиво сказал Волосюк, разглядывая портсигар. - Слушай, - оживился он, - ты же у нас коренной, московский. Может, скажешь, куда эти князья Пожарские подевались?
- В смысле? - не понял Гусев, - Ну, вот, смотри. Были, к примеру, князья Шереметьевы, были Голицыны, Орловы там всякие... А Пожарский - один. Как пошел он с этим торгашом Мининым на поляков, так и не слыхать про него больше. Как будто один на свете был.
- Может, его поляки и грохнули, - пожав плечами, предположил Гусев. А кстати, какие поляки? Откуда под Москвой поляки? Я думал, он на татар ходил.
- Ясно, - сказал Волосюк. - Тогда конечно... Эх, ты, коренной...
- А чего? - обиделся Гусев, хорошо расслышавший прозвучавшую в последней фразе Волосюка насмешку, но так и не понявший, к чему конкретно она относится. - Нужны мне эти твои князья... Да я и на Красной площади-то всего три раза был, когда нас в оцепление гоняли. Чего я там не видал?
- И то правда, - согласился ядовитый Волосюк. - Чего ты там не видал?
Гусев надулся и, отвернувшись, потянул из портсигара папиросу.
- Что это ты на "беломор" перекинулся? - удивился Волосюк. - На экзотику потянуло?
- Так-- односложно и неопределенно ответил Гусев.
Он чиркнул зажигалкой, запыхтел, раскуривая папиросу, и по салону потянуло сладковатым дымком. Волосюк принюхался.
- Э, - сказал он, - вон оно что. Я и не знал, что ты пыхаешь.
- Да я не взатяжку, - попробовал отшутиться Гусев.
- Смотри, - предупредил Волосюк. - Загремишь из органов вверх тормашками, и жаловаться некому будет.
- А что, заложишь? - агрессивно спросил Гусев.
- Дурак ты. Я тебя не заложу, а вот другой кто-нибудь может. Да и я. Имей в виду: увижу у тебя шприц или коку, сразу к Гранкину пойду. Прикажет рапорт писать - напишу, и рука не дрогнет. Сам, дурак, подставляешься, и меня когда-нибудь подставишь, а не меня, так кого-нибудь другого. Вот забалдеешь сейчас, а этот гад откуда-нибудь выползет. Упустим - что ты тогда запоешь?
- Как же, жди, выползет, - огрызнулся Гусев. - Дурак он, что ли, две ночи подряд на одном месте отмечаться? И потом, какого хера мы этого деда пасем? Зачем маньяку старик? Ему пацан нужен...