Сергей Дмитриевич курил, не скрываясь и не боясь упреков жены. Он был достаточно умен для того, чтобы понимать: время его удовольствий на исходе. Неважно, сколько еще это протянется: день, месяц или год. Вечно так продолжаться не может, рано или поздно его поймают. Смертная казнь в России как будто отменена, но то, что будет потом, жизнью тоже не назовешь.
Теперь он ни о чем не жалел. Бесполезно переживать по поводу того, что ты не можешь изменить. Совесть его тоже не мучила: как можно терзаться угрызениями совести из-за того, чего ты не помнишь? Не забыл, не вычеркнул из памяти, а просто не помнишь. И никогда не помнил, потому что не видел. Видел тот, другой...
На минуту ему даже стало жаль, что он ничего не помнит. Тот, другой, наверняка получал удовольствие от своих ночных похождений. Он развлекался, а расплачиваться придется Сергею Дмитриевичу. Немножко несправедливо, а? И вообще, подумал Шинкарев, какие у меня удовольствия? Вот вчера, к примеру. Что я, многого хотел? Всего-то навсего собрался переспать с законной женой. И жена, что характерно, хотела того же... А что в итоге? "Извини, Шинкарев, у меня началось." С чего бы это? Кончилось полторы недели назад, и вдруг на тебе - началось... И спать легла в этой своей бронебойной ночнушке, а не в его любимой, полупрозрачной...
Старенькие ходики на стене торопили: время не ждет. Жалко тратить оставшиеся дни на то, чтобы получать втыки от начальства и самому давать втыки подчиненным, но просто так работу не бросишь. И потом, день там или год, но жить на что-то все равно надо. Вот эти самые сигареты тоже бесплатно не раздают.
Впервые за много лет он проснулся раньше жены и даже раньше, чем зазвенел будильник. Виновато было, конечно, выпитое на ночь пиво - похоже, сегодня ночью он никуда не выходил, а если выходил, то не удосужился облегчиться где-нибудь на улице. А правда, подумал он, выходил я или не выходил?
Он потушил сигарету и заглянул в спальню. Жена спала, разбросав по подушке волосы. Косынка, которой она с вечера стянула себе лоб, жалуясь на головную боль, совсем сползла на лицо. Шинкарев не стал поправлять - пусть спит. Рядом с ней на тумбочке кверху переплетом лежала раскрытая книга. Читала допоздна, решил Сергей Дмитриевич, осторожно прикрывая дверь.
Стоя посреди прихожей, он огляделся, решая, с чего начать. Привычным движением нащупав в стенном шкафу свою куртку, он убедился, что она сухая.
Это еще ни о чем не говорило - ночью дождя могло и не быть. Пошарив в карманах, Сергей Дмитриевич не обнаружил там ничего заслуживающего внимания.