- Да уж. Меня он уделал в лучшем виде. Вот ты говоришь: будем жить. А как жить-то? Что же, ты теперь будешь меня каждую ночь стреножить?
- А вот это уже деловой разговор. Ты мне главное скажи, Сережа: я тебе нужна или нет? Сначала реши, а потом будем думать, как из всего этого выпутаться.
- Ты... Я... Ты у меня одна, - выпалил он наконец, не придумав ничего лучшего, как украсть строчку у Визбора. Впрочем, это было целиком и полностью по существу, да и куда ему тягаться с поэтом?
- Тогда... Нет, погоди, так не пойдет. Совсем не могу говорить.
Алла Петровна встала, открыла навесной шкафчик и достала из аптечки упаковку анальгина. Бросив в рот сразу три таблетки, она запила чаем и протянула упаковку мужу.
- Голова-то болит, наверное?
Сергей Дмитриевич благодарно кивнул и тоже принял лекарство, ограничившись двумя таблетками - голова у него действительно трещала по всем швам, а положение складывалось такое, что любое недомогание было теперь непозволительной роскошью.
- Значит, с главным мы разобрались, - продолжала Алла Петровна, снова садясь за стол и все еще прижимая ладонь к горлу. - Если я тебе нужна, то ты должен довериться мне и делать то, что я скажу. Во-первых, ты должен отдохнуть. Как следует отдохнуть.
Сколько там тебе осталось до отпуска? Что-то около месяца, да? Вот на это время мы и сделаем тебе больничный, я это устрою через знакомых...
- Это, наверное, дорого, - рискнул возразить Сергей Дмитриевич.
- Кому дорого, а кому и не очень, - спокойно ответила жена. - Не забывай, что твой ангел-хранитель в свое время работал в поликлинике. До отпуска посидишь дома, а потом махнем куда-нибудь в теплые края.
Молчи, плевать я хотела на долги, ты мне дороже.
- Господи, бред какой, - не сдержался Шинкарев. - Ты сидишь за одним столом с маньяком и обсуждаешь с ним планы на отпуск. Я просто глазам не верю.
- Не с маньяком, а с собственным мужем. Это, как говорят одесситы, две большие разницы. - Алла Петровна снова была деловитой и уверенной, как всегда.
Она даже посвежела и почти перестала хрипеть и хвататься за горло, и Шинкарев не мог понять, что было этому причиной: анальгин или железная воля жены, взявшей управление давшей течь семейной посудиной в свои красивые крепкие руки. - Теперь так. В таком состоянии я с тобой, конечно, никуда не поеду, и первое время тебе действительно придется поспать связанным.
Понимаю, это неудобно, но ты уж извини...
- Да уж, - криво усмехнувшись, сказал Шинкарев, - извини. Куда уж тут извиняться. Жаль только, что наручники я выбросил.