- Нет, ты точно чокнутая. - - Правда? - Ее рука скользнула по его животу и задержалась в самом низу. - А вот наш общий знакомый с тобой не согласен. Он голосует за новизну.
- Он тоже псих.
- А это уже к делу не относится. Три психа провели голосование и большинством голосов постановили: долой рутину, да здравствует новизна. Ну-ка, бегом за моим чулком! Я хочу быть похожей на проститутку.
- На чокнутую проститутку, - сказал он, вставая.
Пока она натягивала чулок на левую ногу, он чуть не сошел с ума.
- Вот, - сказала она, откидываясь на подушку. - А теперь приступай.
- Я...
- Не знаешь, с чего начать? Порви на мне халат, он мне уже надоел. А потом ударь по лицу. Только не перестарайся, зачем мне фонарь. Наставь мне синяков, но только ниже шеи. Ну, чего ждешь?
Шинкарев зажмурился и несильно ударил жену по щеке, получив от этого неожиданно острое удовольствие.
- Халтуришь, Шинкарев, - глядя на него расширенными глазами, сказала она. - Я даже не почувствовала. Сильнее!
Он размахнулся и отвесил пощечину, от которой ее голова тяжело мотнулась на подушке, а волосы волной упали на лицо. Алла Петровна застонала, выгибаясь дугой, и тогда он, тоже застонав, с треском рванул на ней халат.
- Вот уж, действительно, одна сатана, - задыхаясь, сказал он и вывернул ей руку.
- Да!!! - закричала Алла Петровна и впилась зубами в подушку.
К тому времени, как раздраженный и озабоченный полковник Мещеряков, напившись чая у Сорокина, вернулся в свою пустую квартиру, по обнаженной спине Аллы Петровны Шинкаревой уже вовсю гулял, оставляя красные полосы, ремень. Сергей Дмитриевич работал, закусив губу, по лицу его текли крупные капли соленого трудового пота, и сдавленные, в подушку, крики жены заставляли его издавать низкое звериное рычание, которое совершенно не вязалось с его узкими плечами, вислым животом, дряблыми жирными ягодицами, одутловатыми щеками и обширной лысиной. Сергея Дмитриевича не занимали подобные мелочи: впервые за очень много дней ему было по-настоящему хорошо.
Он чувствовал, что скоро его личность воссоединится - так или иначе.
Глава 14
В понедельник майор Гранкин явился на работу в приподнятом настроении. Вчерашняя рыбалка оказалась на удивление удачной - вечером он сдал жене полное ведро жирных, здоровенных, как лапти, карасей, - а в камере следственного изолятора поджидал его еще один карась, выуженный майором из мутной водицы в субботу.
Гранкин очень рассчитывал на то, что полуторасуточное раздумье в компании уголовников поможет Забродову образумиться. Псих он или не псих, но самоуверенная манера поведения этого матерого мокрушника безумно раздражала майора, хотя во время допроса он старался ничем не выдать своего раздражения - много чести.