Пожилой небритый водитель «скорой помощи», привыкший за долгую работу ко всяким ужасам, неторопливо снял с головы кепку, сжал ее в кулаке и, склонив голову к плечу, принялся рассматривать упавшего из-под купола на кучу битого кирпича Андрея Холмогорова.
– Не повезло. И какого хрена было лезть туда?
Ехать из самой Москвы, чтобы в первый же день по-глупому сорваться и насмерть разбиться…
И тут водитель «скорой помощи» опустился на колени, прижал волосатое ухо к груди Андрея.
Несколько мгновений напряженно вслушивался, а затем прошептал:
– Э, да у него сердце бьется! Через раз, но бьется.
– Не может быть! – сказал врач, но принялся щупать пульс.
Затем была реанимация, две операции в муромской больнице и самая сложная уже в московской клинике, в Институте нейрохирургии.
Никто из медиков так и не мог ответить, каким чудом к Андрею Холмогорову вернулась жизнь.
Как говорится, он получил травму, несовместимую с жизнью.
Но уже через год он ходил без посторонней помощи, а еще через полгода уже никто не сказал бы, что еще совсем недавно медики приговаривали этого мужчину к пожизненному сидению в инвалидном кресле. За время болезни он отошел от друзей, от привычных дел и стал другим человеком. Получил духовное образование, но сан принимать не стал. Он спроектировал несколько новых храмов, сам принимал участие в их строительстве. Но все время чувствовал, что услышанное им в Муроме пока не сбылось, он не нашел свой путь.
И вот однажды, когда он приехал на место, где городские власти собирались возвести церковь, почувствовал: храм здесь стоять не может, хотя сто лет тому назад на этом месте стояла церковь.
Почему – объяснить не мог. Тогда он убеждал и местного архитектора, и епископа, и городские власти, что храм возводить нельзя, но его не послушали. Строительство началось, через год уже были возведены стены и колокольня.
О предупреждениях Холмогорова забыли, но во время первой весенней грозы средь бела дня храм, сложенный из кирпича, на глазах у изумленных горожан рассыпался, превратившись в огромную груду кирпича. Было создано несколько комиссий, в том числе и комиссия патриархии, но, как ни старались эксперты, привычного объяснения, которое бы устроило всех, так и не нашлось.
И тогда вспомнили о Холмогорове. В его личности соединялось многое – знание архитектуры, вера и то, что материалисты называют интуицией. Холмогорова без труда отыскали, его принял патриарх, и они несколько часов разговаривали с глазу на глаз. А через неделю Андрею Алексеевичу Холмогорову предложили стать советником, и он не отказался.