– Ну ладно, как хочешь, – Хворостецкий поднял бутылку и приложился к горлышку.
В пять глотков он выпил водку, бутылка с грохотом покатилась по длинному темному коридору. Хворостецкий запел песню и двинулся в поисках своего номера.
Но туда он добрался не сразу. Его остановил шум, доносившийся из комнаты, где жили Семага, Кошевников и Бархотин. Там о чем-то бурно спорили, грязно ругались. Хворостецкий, постояв немного в темном коридоре, резко толкнул дверь, переступил порог, чтобы навести порядок. Журналист на этот раз доказывал оператору, что тот ни черта не смыслит в кино и потому Денег за съемки не получит. Оператор покраснел, набычился, готовый звездануть журналиста прямо в переносицу своим огромным кулаком. Анатолий, сидя на кровати, невозмутимо взирал на эту сцену – от него не требовалось разбираться в тонкостях киноискусства, и в этом заключалось его преимущество.
– Мужики, хорош! – закричал Хворостецкий, подходя к столу.
– А какого хера этот придурок говорит, что я снимать не умею? – как к третейскому судье, воззвал к режиссеру оператор. – Юра, мы же с тобой столько бабок скосили, столько сюжетов наделали, а этот козел говорит, что мне не заплатят денег.
– Да ладно, успокойся, Валера, он пошутил. Правда, Виталик?
Виталий решил, что ссориться с Бархотиным не стоит – дело-то общее.
– Я пошутил, – примирительно сказал он, оглядываясь по сторонам в поисках бутылки водки.
Водки в комнате не оказалось. Все, что можно было выпить, они уже выпили.
– Эй, Толя, – обратился Хворостецкий к водителю, – сбегай в машину.
– Не пойду, – сказал водитель, – я уже хочу спать, пусть другие бегают.
– А пива хочешь?
– Вот пива выпил бы.
– Сходи принеси.
– Не пойду, – наотрез отказался Анатолий.
– Ну ты и козел, – ласково упрекнул режиссер.
– Давай я схожу, – предложил Семага.
– Я тебе ключи от машины не дам.
Спор мог закончиться скандалом, если бы не оператор. Он нагнулся к своей сумке и вытащил из ее недр литровую бутыль вина.
– Вот, мужики, – сказал он, – домашнее, сам делал, выстоялось.
– А мы не сдохнем от него? – спросил Кошевников.
– Ты что! Я же для себя делал.
– Тогда давай.
Вино оказалось темным и густым, как смола. К тому же липким. Они вчетвером в два захода выпили вино и утолили жажду. Потом закурили, – Надо бы со стола убрать, – сказал Виталий, ни к кому не обращаясь.
– Вот ты и убери, – предложил Валерий.
– На хрен убирать, – нашелся Виталий, – все равно утром жрать будем. Утром и уберем.
– Ладно, надо еще отлить, – сказал, пошевелившись, водитель, но вдруг его начало корчить, и по его виду было нетрудно догадаться, что он начнет отливать прямо здесь, но не низом, а верхом.