– Взаимно, – сухо сказал Лопатин. Таким он даже нравился Иллариону. Грязный, закопченный, встрепанный и злой, он стал похож на человека, а не на ту медузу, с которой Забродов беседовал совсем недавно.
Отойдя подальше, они с треском проломились сквозь кусты, выбираясь обратно на тротуар, и уперлись прямиком в сержанта милиции, явно поджидавшего их. Илларион мгновенно вспомнил, что в кармане у него лежит – лежал – пистолет самого зловещего и криминального вида, и незаметно пощупал карман. Пистолет был там.
«Вот был бы фокус, – подумал Забродов, – если бы припекло посильнее и патроны начали бы рваться прямо в кармане…»
Он с самым индифферентным видом попытался пройти мимо сержанта, но тот заступил ему дорогу.
– Минуточку, – сказал сержант. – Документики предъявите.
– Вы что, нездоровы? – спросил у него Илларион. – Какие документики? На каком основании?
– Есть свидетели, которые утверждают, что вы вышли из той квартиры, в которой произошел взрыв, – сказал сержант.
Это была чистая правда, но Иллариону очень не понравилось злорадное торжество, звучавшее в голосе этого типа. Он, похоже, вообразил, что стоит на пороге раскрытия преступления века.
– Каюсь, – сказал Илларион. – Я натовский шпион. Проник в квартиру с целью корректировки огня. Вот только убраться вовремя не успел…
– Документики попрошу, – повторил сержант, кладя руку на кобуру, которая висела у него, как у эсэсовца, на животе справа.
Илларион незаметно огляделся. Милицейский УАЗ стоял метрах в пятидесяти. Хорошо, если там никого нет или все смотрят в другую сторону. А если в эту? Они сейчас злые и стреляют, не задумываясь, особенно когда им что-нибудь угрожает… Дать ему? Далеко ты убежишь на одной ноге, да и мальчишка здесь…
– Прошу вас, – совсем уже сухо сказал Лопатин и сунул сержанту прямо в нос какую-то книжечку в развернутом виде. Было темно, но Илларион готов был поклясться, что это не паспорт. «Ба! – подумал он. – Со мной же следователь прокуратуры!»
– Виноват, – кислым голосом сказал сержант, посветив фонариком сначала в удостоверение, а потом в лицо Лопатину. – Ваши документы, – повернулся он к Иллариону.
– Сержант, – неприятным скрипучим голосом вмешался Лопатин, – у вас что, нет других дел? Вы мешаете преследованию опасного преступника, это вам ясно?
Очень мешаете.
Сержант снова посветил на него, а потом опять перевел луч фонаря на Забродова. За это время в руке у Иллариона словно по волшебству возникла «беретта», яснее всяких слов говорившая о том, что сержант ОЧЕНЬ мешает преследованию опасного преступника. Правда, пистолет смотрел стволом в землю, а Забродов вообще с живейшим интересом разглядывал горевший в отдалении фонарь, но сержант и так все понял.