Самое смешное заключалось в том, что точно такая же, если не худшая, участь была уготована и ему. Единственное, что смогли сделать для него родители, это отмазать от армии – и на том спасибо, честно говоря, не ожидал и этого… В институт он не поступил – аттестат был не ахти, и в приемной комиссии, конечно же, сидел антисемит… а если даже и не сидел – какая теперь разница? Он пошел работать на стройку. «Где вы видели еврея с лопатой?..»
Был такой старый анекдот, в котором Михаил Наумович не усматривал ничего смешного. В конце концов даже самая остроумная шутка надоедает, если слышишь ее изо дня в день, и не по одному, заметьте, разу, и даже не по два, если уж на то пошло…
Он курил «Приму» и пил портвейн: бытие определяет сознание, или вы не слышали? Пару раз он пробовал одеколон и даже лосьон после бритья – за компанию. Он навсегда запомнил табличку, виденную им как-то возле кассы в хозяйственном отделе универсама: «Денатурат отпускается с 14-00». Это было, дай бог памяти, в благословенном восемьдесят шестом и вызвало у него приступ дикого хохота даже тогда. Правда, озлобленная продавщица в халате того же цвета, что и денатурат, – не хватало только сделанной жирным черным шрифтом надписи «ЯД!» поперек груди, – не разделила его веселья, а почему-то принялась визгливо орать… У этих людей была психология каких-то инопланетян, совершенно нечеловеческая и потому абсолютно ему непонятная. Непонятная настолько, что порой ему казалось, будто это не они, а как раз он не вполне нормален и потому никак не может до конца вписаться в плавное течение жизни…
В конце концов он создал себя сам – собрал из того, что было под рукой, сгреб в кучу, скрепил стальными болтами воли и заставил работать. Американцы называют таких, как он, «селф-мэйд мэн», и это правильно.
На покатый лобовик «Мерседеса» упали первые капли дождя, и в салоне как-то сразу сделалось еще уютнее, хотя, казалось бы, куда уж больше… Иргер глубоко затянулся сигаретой: воспоминания, как обычно, волновали его, словно ему было не тридцать пять, а все семьдесят. "Чертов сентиментальный еврей, – с нарочитой грубостью подумал он. – Не хватает только пейсов и кассеты с записью «Семь сорок»… Впрочем, это, наверное, сейчас было бы в самый раз.
Имею я, в конце концов, право хотя бы изредка для разнообразия побыть таким, каким меня сделали папа с мамой?"
А веселое было время, подумал он с улыбкой. Какие же все мы был молодые и наглые! Кооператив «Форт» – это же надо было придумать! Что характерно, строительный… Смешно, ей-богу! Уж лучше было обозвать эту шарашку банно-прачечным комбинатом – по крайней мере, это в ту пору было ближе к действительности. Где, как не в «Форте», Гриша Агапов, отец-основатель, босс и благодетель, отмывал денежки, которые ему в последний момент удалось оттяпать у «ума, чести и совести нашей эпохи?»