– Есть! – сообщила она, выныривая на поверхность с бутылкой молока в руке. – Вот не думала, что у меня водится эта дрянь! Что…
Она не договорила, осекшись на полуслове, потому что, обернувшись, увидела направленный на нее пистолет с глушителем. Но страшнее пистолета были совершенно безумные, горящие глаза Чучмечки, глядевшие на нее поверх пистолетного ствола. Зрачки их страшновато пульсировали, то расширяясь во всю радужку, то сужаясь в точку. Смотреть на эту медленную пульсацию было до невозможности жутко, и рыжая заслонилась рукой с зажатой в ней молочной бутылкой в тот самый миг, когда Оля спустила курок.
Пистолет приглушенно хлопнул, пуля вдребезги разнесла бутылку, окатив молоком всю кухню, и вошла точно в переносицу. Не издав ни звука, рыжая опрокинулась назад, ударилась спиной о холодильник и боком упала на пол, глядя в угол остановившимся взглядом широко открытых глаз.
Из-под ее головы, смешиваясь с разбрызганным по полу молоком, неторопливо расползалась кровавая лужа.
Оля стояла, держа пистолет в вытянутых руках, и смотрела на эту лужу взглядом, в котором было не больше жизни, чем во взгляде рыжей хозяйки дома. Губы ее раздвинулись, обнажая белоснежный оскал, дыхание сделалось частым и прерывистым – казалось, она близка к оргазму. Да так оно, в сущности, и было: деньги никогда не являлись главным побудительным мотивом совершаемых ею убийств. Важнее денег было возбуждение, которое она испытывала, видя, как жизнь покидает простреленное тело, – это было лучше любого секса. Даже кайф, получаемый ею от кокаина, к которому она пристрастилась пару лет назад, был меньше.
Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув воздух через стиснутые зубы, она немного успокоилась и убрала пистолет обратно в сумочку. Как всегда после удачного выстрела, она немного дрожала от возбуждения, но в делом чувствовала себя великолепно. Внизу живота ощущалась приятная тяжесть, и она точно знала, что чудак со странным именем, разъезжающий по Москве на уродливом старом «Лендровере», не пожалеет, если пригласит ее сегодня вечером к себе домой. А он пригласит, потому что она сделает для этого все возможное. Было время, когда ей удавалось на спор «завести» даже полных импотентов, а Забродов, судя по его реакции, импотентом не был.
Положив сумочку на захламленный стол, она взяла свою чашку, выплеснула из нее кофе в раковину и помыла чашку, тщательно вытерев ее кухонным полотенцем.
Для этого ей пришлось перешагнуть через тело, в пальцах левой руки которого все еще дымилась догоревшая почти до фильтра сигарета. Заметив поднимавшуюся снизу тонкую струйку дыма, Оля наступила на сигарету каблуком и растоптала ее вместе с пальцами.